Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
– Поможешь мне собрать дрова, – велел он мне, спрыгивая с облучка. – Но оставайся там, где тебя видно. Помни, что случится с твоим веснушчатым дружком, ежели будешь непослушна.
Я спрыгнула вниз с повозки на своих оцепенелых ногах и начала делать что велено. Тавису, похоже, не позволили сойти с телеги. После фокуса, что он выкинул раньше, они были не очень-то склонны развязывать ему руки.
Вокруг нас по-прежнему, густой и мрачный, стоял еловый бор, и хвороста там было навалом. Ель не самое лучшее дерево из тех, что идут на дрова: ветки трещали, и шипели, и взрывались, поднимая тучу искр, но ничего другого под рукой не было.
– Что это? – спросил Антон, тот, что сломал плечо, когда ловил Тависа.
Он уставился на мой Знак Пробуждающей Совесть. Это амулет – всего-навсего круглая оловянная пластинка, украшенная кружком белой эмали с синим кружком поменьше внутри, немного похожим на глазок. Матушка дала мне этот амулет в тот день, когда решила, что я буду ее ученицей. Обычно Знака не видно – я держу его под рубашкой, так что все время ощущаю его прикосновение к коже. Но тут я как раз наклонилась поднять ветку, и тогда Знак Пробуждающей Совесть выскользнул из-за ворота рубашки и совсем недолго болтался, свисая вниз.
– Это всего лишь… украшение…
Я быстро сунула амулет снова под рубашку.
– Дай-ка поглядеть.
Он протянул свою проворную руку. Другая его рука после несчастного случая была на перевязи.
– Это олово, – сказала я, надеясь, что он утратит интерес к амулету. – Оно ничего не стоит!
– Давай-ка сюда! – раздраженно приказал он. – Делай, что тебе велено, девчонка!
Но на это я как раз безоговорочно пойти не могла. Застыв на месте, я глядела вниз, в землю, держа маленькую оловянную пластинку так, словно она была чистого золота. Чудно это! Ведь когда она мне досталась, я ничуть не обрадовалась… И все-таки она незаметно стала чем-то таким, что, потеряй я ее, я почувствовала бы себя несчастной.
– Это мое украшение, – прошептала я. – Ты не имеешь права забрать его!
Я не смотрела на него. И не заговорила голосом Пробуждающей Совесть. Однако Вальдраку покарал меня так, как сарыч карает мышку. Положив твердую костистую руку мне на затылок, он нажал так, что на глазах у меня выступили слезы.
– Ты уже ослушалась, Дина. Может, ты вовсе не поняла, что я сказал?
– Это не потому, что ослушалась, – запротестовала я. – Но я получила амулет от своей матери, а Антон… он не имеет никакого права…
Я смолкла. Рука Вальдраку, охватившая мой затылок, казалась столь же холодной, как рука старой Анюа.
– Ты явно еще ничего не поняла, – сказал он. – Сандор! Приведи мальчишку!
Я похолодела.
– Нет! – воскликнула я. – Я не… Я охотно…
– Замолчи! – только и произнес Вальдраку. – Кто тебя спрашивает?
Сандор выволок Тависа из другой повозки. Мальчик был все так же бледен, а шишка на его лбу стала вся целиком сине-черной, но он, несмотря на связанные руки, бился и сопротивлялся изо всех сил.
Вальдраку отпустил меня и подошел к Тавису.
– Стой спокойно, малый! – сказал он.
И Тавис внезапно прекратил бороться. Совершенно новое выражение появилось на его упрямой веснушчатой рожице, выражение вовсе не такое, что мне хотелось бы видеть. Тавис боялся. Сандора бы он пинал, и кусал, и царапал, коли б до него добрался. Но не только Сандора, а, пожалуй, также всех других… Но Вальдраку он боялся…
– Стяните с него рубашку, – приказал Вальдраку.
Сандор приподнял рубашку над головой Тависа. Совсем снять ее он не мог из-за связанных рук мальчика, так что рубашка свисала с его запястий и развевалась, будто белый флаг или, во всяком случае, почти белый, потому как рубашка больше не была особо чистой.
Вальдраку ищущим взглядом осмотрелся вокруг.
– Подводи его к лошади! – велел он Сандору, и хотя я даже не поняла, чего он хотел, Сандор-то его понял. Белоснежная ухмылка мелькнула в его черной бороде.
– Пусть так, господин! – произнес он.
Он просунул конец веревки меж связанных запястий Тависа, а потом натянул ее поверх спины Мефистофеля, привязанного к повозке. Жеребец поднял голову и начал злобно прядать ушами, но он даже не переступил с ноги на ногу, когда Сандор потянул за веревку так, что руки Тависа оказались наполовину прижатыми к лошадиной спине, а самому Тавису пришлось бы стоять на цыпочках, захоти он подняться.
Вальдраку погладил темно-коричневую шею жеребца.
– Стой спокойно, мой друг! – почти ласково сказал ему он. – Тебе никакого зла не причинят.
Затем он расстегнул свой пояс. Я тут же увидела, что пояс у него необычный, что это металлическая цепь с кожаной петлей на одном конце. Цепь была не очень крупная, не толще моего мизинца.
– У меня с Диной уговор, – сказал он Тавису, который стоял прижавшись щекой к боку Мефистофеля и не спускал глаз с цепи. – Знаешь, бить девчонок – последнее дело. Так что, когда Дина недостойно ведет себя… Да, малый, сожалею, но взбучку придется задать тебе.
Мне хотелось сопротивляться, у меня было желание громко заорать, что не было никакого уговора, а все это выдумка Вальдраку. Но я побоялась: стоит мне что-то сказать, станет еще хуже. И, закусив губу, придержала язык. Да, я придержала язык… Я уставилась вниз, в землю, и понадеялась, да, понадеялась, что Вальдраку тогда увидит, что я усвоила урок и что бить Тависа не надо.
И все-таки он ударил мальчика. Цепь просвистела в воздухе, когда Вальдраку замахнулся ею. А потом раздался ужасный, мерзкий звук. Тавис закричал. И я не в силах была дольше глядеть в землю. На его светлокожей веснушчатой спине осталась длинная темная полоска в палец шириной. И пока я так беспомощно стояла, глядя на мальчика, из полоски выступила кровь и заструилась по спине бедняги Тависа. Я же была в такой ярости, что душа моя совсем почернела. Взгляни я на Вальдраку, и глаза мои в моем безграничном бешенстве прожгли бы его насквозь. Как мог взрослый человек – мужчина – так бить мальчика, как мог он хлестнуть своей мерзкой цепью… Я едва удержалась и смолчала…
– Он еще жив, – ледяным голосом произнес Вальдраку, и я поняла, что это предупреждение. Ведь он сказал мне: «Ежели ты когда-нибудь используешь свои ведьмины глаза или свой ведьмин голос против меня или моих людей, мы убьем его!»
И я не сомневалась, что это он и имел в виду. Вальдраку протянул руку:
– Отдай мне твое украшение!
Тавис стоял, прижавшись лицом к боку лошади, но хоть пытался это скрыть, я услыхала, что он плакал. Но что я могла сделать? Я развязала тонкий кожаный шнурок и положила Знак Пробуждающей Совесть в протянутую руку Вальдраку.
– Так-то лучше! – одобрил он. – Замечательно, Сандор. А теперь сажай мальчишку обратно в повозку.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
