Но опасности подстерегают рыболовов-энтузиастов не только на оторвавшихся льдинах. Смерть может настигнуть и на прочном льду.
Несколько лет назад фанаты зимней рыбалки облюбовали ледяной покров Финского залива в районе Кронштадта, вдали от населенных пунктов, только воинская часть располагалась в лесу на берегу. Рыболовы приезжали ни свет ни заря, сверлили лунки, устраивались поудобнее и забрасывали в черную зимнюю воду удочки.
В тот день все шло как обычно; компания подобралась спокойная, все рыбаки давно знали друг друга и рассаживались согласно давно заведенному порядку. Однако рыба почему-то совсем не клевала, и к четырем часам даже самые терпеливые не выдержали, стали потихоньку складывать свои мормышки и коловороты и собираться домой. Двое мужчин обратили внимание на то, что один из их товарищей, пожилой человек, заядлый рыбак, не пропускавший ни одного выходного, несмотря на лютый мороз и отсутствие клева, продолжает сидеть не шелохнувшись. Ну ладно, когда предлагали ему согреться бутылочкой, не отреагировал, — про него было известно, что он человек не очень здоровый, поэтому непьющий, — но столько времени без движения — тут и молодой да здоровый закоченеет почти насмерть. Один из мужчин, уже собравшийся уйти, подошел к пожилому рыбаку и тронул его за плечо: мол, пора, отец. И «отец», не издав ни звука, вдруг повалился набок, на лед.
Мужчины испугались. Уже темнеет, до берега около двух километров. Не иначе, сердечный приступ у старика; как его тащить до врачей? Это было еще до эпохи всеобщей мобильной телефонизации, поэтому о вызове «скорой помощи» прямо на лед Финского залива не могло быть и речи. А старик между тем не подавал признаков жизни, и, похоже, даже пульс у него не бился. И два отважных рыболова, закинув за плечо свои сумки с рыбацким снаряжением, взвалили на себя безжизненное тело и поволокли к берегу. Эта непередаваемо тяжелая дорога заняла несколько часов, но рыбаки, надо отдать им должное, не бросили умирающего человека, а мужественно тащили его, как раненого с поля боя, пока не достигли берега. Обратившись к командованию воинской части, они попросили вызвать врачей, и, прибывшая на удивление быстро, бригада «скорой помощи» увезла старика в больницу.
Рыболовы с испорченным настроением, от души жалея старика, вернулись в город. По дороге еще обменялись мнениями, зачем, мол, не спрашивали никогда старика ни где живет, ни как зовут. Им хотелось бы узнать, жив ли старик, не зря ли они тащили его столько времени в экстремальных условиях, но они не запомнили даже координаты бригады «скорой помощи». Посожалев, они разошлись по домам, но о судьбе старика им все же пришлось узнать, и достаточно скоро.
Свои-то данные они бригаде «скорой помощи» назвали, так полагается. И через несколько дней к ним явилась милиция. Обоих привезли в отделение и стали с пристрастием допрашивать. Рыбаки поначалу удивлялись, почему такой ажиотаж из-за обычного сердечного приступа, но то, что им поведали сотрудники уголовного розыска, повергло их в шок: оказалось, что старый рыбак… был убит пулей в затылок.
По факту насильственной смерти рыболова было возбуждено уголовное дело об умышленном убийстве. Детективы ломали головы: кому понадобилось убивать старого человека? По древнему правилу криминалистики «is fecit qui prodest» («сделал тот, кому выгодно») под подозрением оказались сослуживцы по работе, возможно подсиживавшие любителя рыбалки (он был начальником отдела на машиностроительном предприятии). Проверяли на причастность и дочь покойного, претендовавшую на жилье. Проверили и спасавших старика рыбаков. Но от подозрений в их адрес отказались из-за простого соображения: если бы это они убили потерпевшего, чего бы им стоило просто бросить мертвеца на льду и уйти? Нашли бы его не раньше следующего дня, а то и позже, и про других рыбаков никто бы и не вспомнил, а если и вспомнили бы, то уж точно не нашли бы. Своих визиток они в проруби не оставляли.
Только жена, с которой потерпевший прожил душа в душу всю жизнь, оказалась вне подозрений.
Расследование ничего не дало. Лиц, незаметно подкравшихся к сообществу рыболовов и всадивших пулю в затылок потерпевшему, установлено не было. То, что рыбаки ничего не слышали, в том числе и выстрела, оперов не удивляло — рыбаки обычно экипированы на славу, уши у них закрыты меховыми шапками да поднятыми воротниками тулупов. И то, что ничего не видели, тоже подозрений не вызывало: рыбаки, как могут, загораживаются от пронизывающего ветра (полиэтиленовыми палатками, фанерными щитами) и смотрят только в лунку, где болтается снасть.
А между тем экспертиза показала, что потерпевшего застрелили боеприпасом к автомату калибра 5,45. Пулю извлекли из головы трупа и приобщили к делу в качестве вещественного доказательства.
Следователь взял пулю и пошел в воинскую часть выяснять, не из военного ли оружия она выпущена. Правда, верилось ему в это слабо, так как до расположения части от места, где сидел старик с удочкой, было около трех километров. Да и с чего бы кому-то из солдатиков срочной службы убивать пожилого начальника отдела, с которым, похоже, никто из военнослужащих этой части знаком не был? Однако то, что он узнал в воинской части, заставило его пересмотреть версии по делу.
В день происшествия в воинской части шли стрельбы. По правилам место проведения стрельб полагается огораживать, чтобы не создать угрозы для людей, случайно оказавшихся в районе стрельбы. «Было ли ограждение?» — задал вопрос следователь командованию воинской части. «Без сомнения», — уверенно ответили командиры. «И не только ограждение, за мишенями стояли солдаты с объявлениями о том, что идут стрельбы и находиться в этом районе опасно. Более того, — заверили следователя военные, — к тому моменту, как обнаружилось, что со стариком беда, стрельбы уже практически закончились».
Следователь повторно вызвал рыбаков, оказавших помощь потерпевшему. И оба опровергли заявления командиров воинской части. Рыбаки сказали, что, дотащив старика до берега, они не заметили никаких ограждений, ни, тем паче, плакатов с предупреждениями об опасности. Более того, тащили они его под непрерывную канонаду, доносившуюся из леса, и даже боялись за собственную безопасность — не угодить бы под шальную пулю. Почему они раньше этого не говорили? Да просто не придали значения.
Следователю пришлось изъять и направить на экспертизу все автоматы, использовавшиеся в тот день для учебной стрельбы. Эксперты-баллисты долго исследовали представленное им оружие, но так и не смогли высказаться категорически, из него ли была выпущена пуля, поразившая пожилого рыбака. Дело в том, что оружие так долго эксплуатировалось и было изношено до такой степени, что идентификация пули и ствола орудия стала невозможной. Однако версия о случайной гибели рыбака в результате попадания ему в голову пули, выпущенной во время стрельб, уже сомнений не вызывала.
Поэтому, руководствуясь законом о подследственности, следователь с легким сердцем отправил дело в военную прокуратуру, чтобы там разобрались, кому следует отвечать за происшедшее.
Военные юристы, однако, придерживались других убеждений. «Вы, ребята, докажете, что старик был убит именно армейской пулей, — сказали они, — а пока что этого из дела не видно. А то мало ли кто там шляется по лесам с автоматом 1945 года выпуска…»
