— Легко, реально легко, — серьезно подтвердила Шпела.
Между тем обе девочки приближались к Корузниковой и Байси.
— Добрый день, что-то носится в воздухе? — сразу начала Шпела.
— Несомненно и постоянно, — многозначительно ответил Байси. — Я как раз попросил госпожу Корузникову, нашу наставницу, чтобы она бросила взгляд на один литературный шедевр. В историю он войдет как документ, принесший огромные деньги.
— Ты выставишь счет, или как? — спросила Шпела.
Байси закатил глаза.
— Детка! А как же романтика, томление, птички, цветочки и, наконец… хм, ну да, в конце нежный вопрос, а денег дадите?
— Ах, вот как ты это задумал? А госпоже наставнице что ближе: птички или деньги? — спросила Шпела.
— Госпоже наставнице Ольге, было бы точнее, — отозвалась на это Корузникова. — На заседании редколлегии обращайтесь ко мне так, в классе — госпожа учительница Корузникова, а на улице — если меня вообще кто-то захочет узнавать — госпожа Ольга. Идет?
— Браво, — сказала Шпела, — так и надо. С разной публикой нужно по-разному общаться. Ну, и что же ты сочинил?
Байси бросил на пол свой рюкзак и начал его расстегивать.
— Может, лучше пойдем в библиотеку? — предложила Корузникова.
В читальном зале оказался свободным стол рядом с кафедрой выдачи литературы. Лишь на одном краю возвышалась чуть не до самого потолка стопка новых книг, которые привезли из ближайшего книжного магазина, но библиотекарша Кокошникова еще не успела ввести их в электронный каталог. Стулья вокруг стола были не заняты.
Байси вытащил свои странички, еще слегка пахнущие принтером, и положил по одному перед куратором и обеими девушками.
— Ой-ой-ой, — воскликнула Шпела. — Так не пойдет. Как это напечатано, какой шрифт? Ты хоть имеешь представление, что такое дизайн полосы?
От обиды у Байси тотчас погасли огоньки в глазах. В сочинение текста он, так сказать, вложил всю свою душу и ум. А тут такое! Однако это его совсем не смутило. Он тут же подпустил тумана решительным объяснением:
— За нашим столом, например, я вижу трех обладательниц очень красивых форм. В моих письмах давайте все же сосредоточимся на содержании. Если мы определим его, то оно попадет в руки человека, который сумеет придать ему красивую форму и эффектно его представить, — лукаво заявил он.
— Байси, ты настоящий мужчина, — отозвалась на это Шпела.
В ее руках откуда-то появился карандаш. Она быстро исправила свой экземпляр и придвинула его к Корузниковой, вырвала листок у Размеш, исправила его тоже и снова подвинула наставнице, которая еще даже не успела дочитать до конца свой экземпляр, а он уже исчез из зоны видимости ее выразительно оттененных ресницами глаз.
— Если это по-умному скомпоновать, то может получиться, — вступила в обсуждение Шпела. — Я еще добавлю анимацию; один френд послал мне картинку с группой танцоров, которые выпрыгивают в центр экрана и кланяются. Это будем мы, головы и лица я вставлю наши, будет здорово; на заднем плане будет играть группа «Ржавые трубы», а потом появится наше письмо. Получится, что надо.
Корузникова и Размеш молча, словно завороженные, сидели и слушали.
— Ты сказала «Ржавые трубы» или «Ржачные трубы»? — это было единственное, что пришло Байси на ум.
— А может, лучше: как я играю на губной гармошке? — съязвила Шпела в ответ. — Вот будет прикол.
Но Байси все-таки хотелось услышать больше фанфар в свою честь.
— Хм, — начал он, — а там в конце про деньги я хорошо написал?
— Отлично, — подтвердила Шпела.
— А о нашей газете я хорошо написал? — снова спросил Байси.
— Отлично, — опять подтвердила Шпела.
— А по поводу молодого поколения? — не унимался Байси.
— Эти фразы — просто шедевр, — сказала Шпела. — Верх совершенства.
— Ну да, — скромно произнес Байси и победоносно оглядел сидящих за столом, — тогда у меня больше нет вопросов.
Теперь Размеш очнулась от благоговейного восхищения и повернулась к наставнице Ольге.
— А вы тоже думаете, что хорошо написано?
— Думаю, думаю, — посмеивалась Корузникова. — Думаю.
— И как вы думаете, мы можем это послать? — продолжала интересоваться Размеш.
— Думаю, думаю, — все еще посмеивалась Корузникова. — Думаю.
Байси потянулся и распрямился на низком стуле. Он принялся собирать листки со стола.
— Что ты делаешь? — остановила его Шпела. — Эту писанину возьму я, состряпаю из всего этого отличное письмо, добавлю анимацию и пошлю. Сегодня вечером медвежата уже получат свою сказочку на ночь.
— Писанину? — раздраженно поднялся из-за стола Байси. — Только что ты говорила о верхе совершенства.
— Именно так, — серьезно кивнула в ответ Шпела.
— И кому ты это пошлешь? — поинтересовалась Размеш.
— Кому? Да ведь мы уже договорились. Всем парламентским партиям, — как само собой разумеющееся пояснила Шпела. — Ведь мы уже это сказали? Ведь ты уже это сказал, Байси.
— Угу, — кивнул в ответ Байси и снова начал расстегивать рюкзак, — подожди, я дам тебе адреса.
— Не утруждайся, я все найду в Интернете.
— В Интернете? — спросила Размеш.
— Ну, ты ведь знаешь, — с легким раздражением ответила Шпела. — Берешь эту чудную штуку, у которой есть экран и клавиатура, включаешь ее в сеть, нажимаешь на кнопку, она начинает гудеть и играть приветственную мелодию, потом…
— Так ты об этом? — захихикала Размеш. — А я думала, что мы говорим о всемирной паутине.
Когда постепенно стало ясно, что они покидают эти стены, Корузникова слегка замедлила шаг.
— Мы прекрасно поговорили, я рада, что смогла побыть с вами. Но у меня есть одно пожелание, точнее, одно предложение. Возможно, на заседании редколлегии следует немного поговорить об этом. Что если кто-нибудь из вас, может быть, ты, Размеш, написал бы статью о ваших именах. Я всегда снова и снова поражаюсь, когда слышу что-то новое. Меня очень интересует, откуда взялось имя Коцка и, конечно, Размеш, а также Байси, Боб, Жан, Армани… Довольно забавно, а для нас, тех, кто постарше, и непривычно. Что вы думаете?
— Хороший вопрос, — произнесла Шпела. — Хотя лично я дома рылась, рылась, чтобы понять, почему из миллиона имен именно Шпела. Все время мне говорят что-то о любви. На самом деле я, конечно, знаю, как возникло имя Шпела, но не знаю, почему оно кому-то достается.
— Когда-нибудь, когда ты станешь большой… — пробормотал Байси.
— Это нечто другое, — не согласилась Корузникова. — Меня интересуют прозвища, клички.
— Хорошо, — согласилась Размеш, — я возьмусь.
