Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Указом императора от 1799 г. впервые в России были узаконены меры по обеспечению вдов и сирот духовенства[288]. Значительно увеличились ассигнования из казны государства на духовные школы. Были созданы новые семинарии: Вифанская (усилиями митрополита Платона), Калужская, Пензенская, Пермская, Оренбургская; Коломенская была переведена и стала Тульской. Для детей армейского духовенства была организована и так называемая армейская семинария. Казанская семинария обрела статус духовной академии наряду с Киево-Могилянской и Московской.
В отличие от Екатерины II, Павел выказывал большую веротерпимость по отношению к раскольникам. При нем была разрешена свободная деятельность старообрядческой церкви, а староверам возвратили отобранные у них ранее богослужебные книги[289].
К униатам западных губерний России, присоединенных к империи после трех разделов Польши[290], также стала проявляться лояльность: всем западным епархиям было объявлено, что униатов нельзя больше силой обращать в православную веру[291].
Император Павел проводил благожелательную политику по отношению к католичеству и охотно отозвался на просьбу Ордена Святого Иоанна Иерусалимского принять их под свое покровительство после ликвидации ордена Наполеоном в 1798 г. Став магистром Мальтийского ордена, Павел наградил орденом Святого Иоанна Иерусалимского некоторых епископов, а придворных священников возвел в звание кавалеров ордена. По мнению современных исследователей, «рыцарский орден, сближающий воина и священника, был находкой для Павла, который еще до Мальтийского гроссмейстерства соединил власть светскую и духовную»[292].
Кстати сказать, император Павел не только провел ряд узаконений в пользу церковного быта и повысил штатные оклады церковнослужителей, но также ввел награждение духовных лиц гражданскими орденами «за особые заслуги перед государством», а также камилавками, скуфьями, митрами и наперсными крестами. Он же впервые в 1800 г. наградил своего бывшего законоучителя высшей наградой Российской империи – орденом апостола Андрея Первозванного.
Если в предыдущее правление в империи был дан приют иезуитскому ордену, то император Павел I пошел дальше своей матери: в 1799 г. он принял генерала иезуитского ордена пастора Гавриила Груббера, который добился от монарха разрешения для иезуитов открывать «богоугодные заведения» в столице. В 1800 г. иезуитам был передан в Петербурге католический храм Святой Екатерины Александрийской, при котором была основана иезуитская коллегия. В 1801 г. император даже добился от Папы Пия VII издания 07.03.1801 буллы о восстановлении ордена в пределах России[293].
С первых дней своего воцарения он также старался оказывать открытое покровительство всем подданным своей империи – всех сословий и всех конфессий[294], помня слова апостола Павла, говорившего, что у Создателя нет ни Еллина, ни Иудея, ни раба, ни свободного, «но все и во всем Христос»[295].
Более того, государь мечтал о соединении христианских церквей, и только косность и непримиримость консервативной части российского духовенства помешали осуществлению этого начинания. Он даже проникся идеей воссоединения Католической и Православной Церкви и направил план в Святейший Синод, члены которого, однако, категорически воспротивились этому проекту.
Как религиозный глава своего государства император Павел в день коронации издал манифест, запрещающий помещикам заставлять крестьян работать в воскресные дни, так как Священное Писание велит этот день посвящать Богу. Он повелел «всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал работать в воскресенье»[296]. Этот же манифест ввел фиксированную трехдневную барщину[297].
Если принять во внимание утверждение, что эпоха Екатерины Великой была временем наибольшего расцвета крепостного права[298], то распоряжения императора Павла I до некоторой степени смягчили тяготы крепостного права и укоротили притязания помещиков на бесплатный труд своих крепостных.
Справедливости ради следует отметить, что императрица Екатерина II за 34 года своего правления раздарила фаворитам 880 тысяч крестьян, тогда как Павел Петрович лишь за четыре с небольшим года царствования пожаловал своим друзьям более 530 тысяч крепостных душ[299].
При этом Павел I притеснял дворян отнюдь не во имя социального равенства, а в угоду торжества абсолютизма. Просто государь не терпел самостоятельной силы вне подвластного ему чиновничества, и организованное дворянство могло претить ему не в социальном, а в политическом плане. К тому же многие исследователи отмечали, что более благосклонно монарх относился к тем, кто подвергался опале и кого преследовали в предыдущее правление. Например, он был вполне лоялен к масонам. Государь также вернул из ссылки участников Польского восстания под предводительством Анджея Костюшки[300].
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
