Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
Мы с Катей долго наряжались и прихорашивались у неё дома, чтобы идти в магазин гвоздей. Катя ужасно копалась. Когда мы вышли из парадного, пошёл дождь, Катя вернулась взять зонтик, но забыла ключи и захлопнула дверь. Дверь взломал какой-то хозяйственный и умелый старичок, Катя забрала уже ненужные ключи, но зачем-то включила утюг, про который вспомнила уже в троллейбусе. Честно говоря, я боялась, что совсем постарею, пока доберусь до магазина гвоздей, и выходить замуж будет поздно. Когда мы пришли в магазин, молодых парней уже не было. Остались, правда, дядьки постарше. Некоторые были даже ничего, симпатичные. Но Катя сказала, что дядьки быстро станут дедушками, и надо будет за ними горшки выносить. Поэтому хватаем вот этого парня, который щурится на надпись «саморезы номер двенадцать», и пошли отсюда.
Но как это так – «хватай»? А если он не хочет жениться? Вдруг он милицию звать начнёт? Кричать «караул»? К тому же, нас целых две, а он один. Нет, надо сначала как-то что-нибудь выяснить…
– Извините, пожалуйста, – вежливым голосом сказала я, слегка потянув парня за рукав и толкая локтем. – Вы случайно не хотите на ком-нибудь жениться?
– Жениться? Вот здорово! – обрадовался папа. – Ведь если я женюсь, значит, я уже взрослый и мне разрешат завести собаку! И бабушка перестанет провожать меня в институт! А уж Володька с Мишкой вообще от зависти упадут! Пошли жениться, девчонки!
– Это псих какой-то, – тихо сказала мне Катя.
Она просто не поняла, что он шутит, потому что весёлый. А я поняла. Я рассмеялась, и папа тоже рассмеялся, и мы поняли, что понимаем друг друга. Я взяла твоего папу под руку, и мы пошли к нам домой, пить чай и знакомиться. Это уж потом выяснилось, что в магазин гвоздей он зашёл, чтобы переждать дождь, а в гвоздях ничего не понимает. Но не прогонять же, правда?
– Правда, – согласилась Оля. – Папа хороший! Он как раз весёлый, добрый и умный. И ничего, что он всё покупает. Ну подумаешь, бородатые параллелепипеды…
Но вечером папа пришёл и сказал, что совершенно случайно, на улице, просто вот на углу, купил шесть полей далеко-далеко в деревне Новая Дордонь, под городом Великий Сапожок. А заодно и недостроенный деревенский дом. «Прямо завтра с утра собираемся и едем, июнь на дворе!» – сказал папа. А с папой в семье спорить не принято. А то разволнуется и на нервной почве ещё что-нибудь купит…
Далековато, конечно…
Пять часов ехали! За пять часов и до Африки добраться можно. Если на самолёте. Оля, мама и бабушка два раза ходили «в кустики», ели, спали, разгадывали кроссворды, слушали аудиокнижки и музыку, а дорога всё не кончалась.
С трассы свернули на узкую дорогу с потрескавшимся асфальтом, с неё – на дорогу, выложенную плитами, с плит на песчаную, по которой плыли, как на акваскутере по морю, а когда песок кончился, осталось две узких колеи с травой и подорожником посередине. Травинки щекотали живот машины, и она еле-еле терпела, чтобы не захихикать, она никогда ещё не была в такой глуши. И Оля решила, что подорожник и внедорожник – рифма и друзья!
В деревне кругом были маленькие старые домики с цветами под окнами, а на столбах висели новые красные телефоны.
Когда деревня кончилась, показался большой дом светлого дерева, за высоким забором. Дом был новый, но уже зарос травой по самые окна, и перед воротами тоже росла трава и ромашки.
– Здравствуй, домик, – вежливо и осторожно сказала мама.
Но дом стоял, нахохлившись, смотрел тёмными окнами и молчал.
– Ладно, постепенно подружимся, – решил папа. – Пойду открывать ворота и дом, а вы тут гуляйте, вытаптывайте траву.
Комары очень обрадовались, что приехало целых четыре человека, и начали кусаться. Оля с мамой и бабушкой истратили уже целый баллончик жидкости от комаров, когда папа, приминая створками траву, с трудом распахнул ворота.
– Поздравляю, – сказал папа. – В нашем доме уже живут.
– Кто? – жадно спросила бабушка. Она обожала всё страшное и ужасное, но только чтобы оно происходило где-нибудь подальше – в газете или по телевизору. – Беженцы? Гастарбайтеры? Бомжи?
– Бомжи, Инесса Вадимовна, – радостно кивнул папа. – Пять штук. Страшные! С ушами, с хвостами, усатые такие…
В пустой деревянной комнате на полу сидели котята.
Оля увидела котят, и в животе у неё стало щекотно от радости, захотелось подпрыгивать и визжать. Оля взвизгнула и подпрыгнула. Котята бросились врассыпную, заметались и забились в угол. Оттуда они шипели и страшно урчали. Просто удивительно, откуда в таких маленьких организмах помещалось столько урчания и страшных звуков?
– Не знаю, не знаю, – сказала бабушка. – Это что же? В доме будет постоянно находиться свора диких котов? Это, между прочим, опасно. У них глисты, блохи, чумка…
– Ветрянка, орви, повышенное давление, – подсказал папа.
– Надо их срочно как-то… ликвидировать, – решила бабушка.
– Вы как это себе представляете, Инесса Вадимовна? – спросил папа. – Хорошенькое начало жизни в новом доме – ликвидация братьев меньших. Здесь, между прочим, ваша внучка жить будет, ку-ку!
Когда папа говорил «ку-ку», это значило, что он очень сильно не согласен с бабушкой или мамой.
– Мы их подкормим, приручим, они как-то похорошеют, попушистят, приобретут товарный вид, и мы их продадим, – хозяйственно решил папа.
– Котят? В деревне? Продадим? Ку-ку! – сказала мама.
– В любом случае, мы должны их со-ци-а-ли-зи-ро-вать, приучить жить и общаться с людьми, – решил папа. – Наверное, пока в доме никого не было, сюда пробралась кошка и принесла котят. Когда они чуть-чуть подросли, кошка ушла по своим кошачьим делам, с кошками это бывает. Пока эти кошкины дети не совсем привыкли быть дикими, мы должны их приручить и приучить жить в цивилизованном обществе, где никто ни на кого не шипит и не рычит. Надо сгонять на ближайший строительный рынок и прямо так и спросить – брезентовые рукавицы, большой рыболовный сачок и прочие приспособления для социализации котят. Потому что у них никого нет из родных и близких, кроме нас. И мы должны о них заботиться и вырастить их хорошими, воспитанными, сознательными котами.
Но котята и не думали «социализироваться». Папа, мама и Оля в брезентовых рукавицах устраивали настоящую охоту. Когда удавалось изловить котят, они орали, шипели, царапались и выкручивались из рук. Но всё равно они были очень смешные и милые. Назвали их Хыка, Рычалка, Фуська, Акакий и Алексей Вениаминович. Алексея Вениаминовича так назвал папа в честь своего школьного учителя по труду, потому что у котёнка были точно такие же бедные, несчастные глаза, как у человеческого Алексея Вениаминовича по понедельникам.
Папа нашёл в сарае отличный старый чемодан, и Оля устроила там для котят домик, а рядом – столовую с разноцветными мисочками. Котята понемножку приручались. Иногда после кормления их удавалось даже взвесить в большом бумажном пакете из какого-то модного магазина. Понемножку они забывали, что надо шипеть, убегать и бояться, и спокойно играли на полу, пока бабушка не кричала «кыш» диким голосом.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
