Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
Шварк решил, что необходимо провести контратаку. Так как он принял командование над парашютистами, у нас снова была полная рота, более ста человек, прямо как в старые добрые дни. Вновь прибывшие получили патроны из наших запасов, и все мы бросились на противника. Я бежал в середине цепи, за Шварком. Пока мы пересекали поле, не прозвучал ни один выстрел. В лесной полосе было тихо и мирно, но как только мы вышли на открытое место с другой ее стороны, разверзся ад. Вниз! Шварк повернулся и пропыхтел мне:
– Кричи как оглашенный, когда мы побежим. Парни совсем измотались, но мы поможем им двигаться, если будем кричать все вместе. Вперед! – рявкнул Шварк, и я метнулся за ним с диким хриплым «Ура-а-а-а!».
Было тяжело, потому что я сам был таким же уставшим и измотанным, как остальные, но уловка сработала, и рев раскатился в стороны и отдавался эхом по всему узкому полю, во время того как мы бежали навстречу безжалостному огню вражеской пехоты. Во-первых, он ободрял нас, а во-вторых, деморализовал врага, в мгновенье ока мы оказались рядом с ними. Как напуганные кролики, русские повыскакивали из своих окопов и пустились наутек, но наши очереди всегда находили цель, даже если они пригибались и прятались за деревьями. Мы продвинулись вперед и отвоевали потерянные несколько сотен метров в секторе обороны парашютистов.
Мы быстро создали новую линию обороны в лесной полосе, за которую шла борьба. Иван не будет ждать долго, прежде чем вернуться. Шварк, фельдфебель и я обошли все вокруг, чтобы проконтролировать подготовку. Когда я шел на правый фланг, то вдруг вспомнил, что Шварк забыл связаться с ротами на дороге. Он слишком хотел как можно быстрее провести удачную контратаку и не подумал об этой важной детали. Нашу позицию никто не поддерживал.
К этому времени он вместе с фельдфебелем находился на другом фланге в нескольких сотнях метров от меня. Все могло перемениться в считаные минуты. Последние дни сражений принесли столько сюрпризов и неожиданных изменений в ситуации, что ты должен быть готов ко всему. Внезапно со стороны блокирующей позиции на дороге, где, вероятнее всего, могли появиться русские танки, долетел зловещий грохот. Я не стал терять время, чтобы сообщить об этом, на дорогу к Шварку, а направил с докладом солдата, сам же с тремя товарищами отправился, чтобы пробовать наладить связь.
Мы бежали через поля и лес так быстро, как только могли. Теперь грохот стрельбы был отчетливо слышен за группой домов, которые, как мне было известно, стояли на территории оборонительной позиции. Оттуда доносился типичный глухой гул и рявканье танковых пушек. Я начал опасаться худшего. Мои страхи подтвердились, когда мы вышли на опушку леса и увидели, что творится на дороге перед нами.
Там последние солдаты из двух оставленных окопов бежали на дорогу, чтобы спасти жизнь. Несколько человек уже лежали там. Один из убегавших, с разорванной болтающейся штаниной, суматошно замахал руками, показывая, что нам нужно бежать назад. Это было последнее, что он сделал в жизни. В следующее мгновение он исчез в пламени взрыва, выпущенного танком «Иосиф Сталин», который с пехотой на броне только что появился за изгибом примерно в ста метрах от нас. Расчет противотанковой пушки с левого фланга сумел сбить нескольких пехотинцев с танка, но тут же сам был разорван на куски снарядом стального гиганта.
Мы немедля повернули назад. Сейчас счет действительно шел на секунды! Все будет потеряно, если большевики впереди и позади нас сумеют наладить связь и поймут, в какой мы ситуации, прежде чем мы успеем выскочить из западни. Нам необходимо было уйти как можно дальше, прежде чем клещи сомкнутся вокруг нас. Как зайцы, на которых охотятся, мы бросились обратно с открытого места через лес к своей роте. Там только что начался новый бой с иваном. Короткие пулеметные очереди свистели между деревьями на опушке леса с другой стороны, где располагался атакующий нас противник. В мгновение ока я доложил Шварку обстановку. Он грязно выругался, так как нам пришлось покинуть позицию, не дав большевикам еще один урок, но ему ничего не оставалось, кроме как приказать роте немедленно отступить.
Чтобы перехитрить большевиков, пулеметы открыли бешеный огонь по опушке леса, пока остальные солдаты отступали. Затем их вытащили из окопов и унесли в лес. Все эсэсовцы и парашютисты галопом неслись вверх и вниз по холмам. Мы оставались в узкой лесной полоске и бежали рядом с дорогой параллельно ей. Но мы не осмеливались слишком к ней приближаться. Там, вероятнее всего, наступали большевики, поддержанные своими танками. Мы пробежали около двух километров, обливаясь потом. Сердце мое бешено колотилось, но я не уставал благодарить свою счастливую звезду за то, что из опасного положения я выскочил не в одиночку, а вместе со всей ротой.
В конце концов мы остановились возле дороги, ведущей в жилые районы, и встретили там товарищей из разведывательного батальона нашей дивизии. Это было все, что осталось от двух рот, которые, так же как и мы, пытались преградить путь русским. Штурмбаннфюрер Заальбах тоже был там, он приказал приготовиться оборонять очередную деревню. Впервые за долгое время мы увидели гражданских, которые намеревались ждать прибытия Красной Армии.
Один из них оказался краснощеким бакалейщиком, с которым мы познакомились, когда мы с Эрихом Линденау и Краусом хотели зайти в магазин за продуктами. Мы были голодны как волки и в последние дни ничего не ели, кроме сухого пайка. Он указал на дверь:
– Вы ничего не купите без денег!
Мы с удивлением посмотрели друг на друга. До сих пор мы встречали население, которое охотно делилось с нами продуктами. Линденау, который был человеком довольно плотного телосложения, подошел к бакалейщику, нагнулся и уставился ему прямо в глаза:
– Как ты можешь, старик! Мы рискуем жизнями ради тебя! Ты должен радоваться, что мы не большевики. Они бы расплатились с тобой твоей же жизнью. Проваливай, толстяк! – закричал Линденау и приставил пулемет к пузу бакалейщика.
Цвет лица торговца перешел из красного в тускло-зеленый, и он попятился, покачиваясь. Мы оттолкнули его и взяли с прилавков сосиски, масло и буханку хлеба. Мы торопливо ели, бросая на трясущегося хозяина презрительные взгляды. Затем дверь отворилась, и вошел штурмбаннфюрер Заальбах собственной персоной. Он громко поприветствовал нас традиционным «Хайль Гитлер!» и потребовал бутылку пива. К тому времени в магазине мы чувствовали себя как дома, поэтому я без всяких сомнений вытащил бутылку из-под прилавка и передал ему, прежде чем полумертвый бакалейщик смог пошевелить пальцем.
– Очень мило с твоей стороны помочь моим ребятам с продовольствием, – сказал командир с дружелюбной улыбкой на пыльном лице и протянул купюру со словами: – Сдачи не надо!
Нахальный хозяин открыл дверь нашему командиру, назвал его « Oberst » и мило прохрипел «Хайль Гитлер», хотя при этом недобро косился в нашу сторону.
Мы сложили оставшийся хлеб и сосиски в наши ранцы, перепрыгнули через прилавок и направились к двери, не глядя на хозяина. Уже в дверях Линденау обернулся, нашел милую белую визитную карточку в своем поношенном кошельке и передал ее бакалейщику:
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
