Брат же его лежал, словно Лотова жена мужского пола. Однако он не чихал. Медикам будет интересно, что из всех рекомендованных средств помог ему только этот удар. Он выздоровел, словно, напившись уксусного чаю, заел его полезным злаком и еще задержал дыхание, моря всех микробов без разбора.
Телом он исцелился, телом – но не духом. Как ни печально, любовь его умерла, и с такой скоростью, будто ее завели в темную аллею и стукнули по голове. Думал он только о том, что скажет Конни, когда узнает о его письме.
Мало того! Когда она остановится (если это будет вообще), перед ним выбор: судебное дело или тесное свойство с Биджем. Придется называть его «дядя Себастьян».
Тут вошел сияющий Джерри. Он встретил Пенни, и она заверила его в своей нетленной любви. Да, обручена она с другим, но обняла – его; он же улыбнулся хозяину.
– Письмо положил, – отчитался он, как бойскаут.
Из соляного столпа лорд Эмсворт превратился в семафор.
– Заберите его! – крикнул он, размахивая руками.
Джерри растерялся, не в силах уследить за его мыслью.
– Забрать?
– Да!
– Из комнаты?
– Да, да, да! Объяснить не могу, надо спешить.
Если Джерри и хотел ответить, это ему не удалось, ибо вошла леди Констанс. Кажется, она окинула его холодным взором, но что ему взоры, когда он только что целовался с Пенни? Мило ей улыбнувшись, он сказал, что спешит за письмом.
– Какое письмо?
– Лорд Эмсворт просил передать.
– Почему ты просишь мистера Вейла принести его обратно?
– Ах ты Господи! – вскричал озверевший от горя лорд Эмсворт. – А почему мне не просить? Это его работа, да? Он мой секретарь, да?
Проводив Джерри очень мрачным взглядом, леди Констанс заметила:
– Пока что секретарь.
Лорд Эмсворт обрадовался, что разговор уходит от дворецких с племянницами.
– Почему? – спросил он.
– Потому что он хочет увести Пенелопу от Орло Воспера.
– Воспера? – заволновался граф. – Воспера? Воспер? А, Воспер! Почему ты так думаешь?
– Сейчас скажу. Когда мы были в Лондоне, позвонил как-то человек, спросил Пенелопу. Назвался он Вейлом. Потом он приехал сюда и нанялся к тебе. А только что, в коридоре, я их видела вместе, – многозначительно закончила она.
– Что, он ее обнимал?
– Не то чтобы обнимал, – холодно ответила леди Констанс, – но она раскраснелась. Словом, я их подозреваю. Если я найду предлог, я рассчитаю его немедленно. Это не замок, а сумасшедший дом. Секретари обнимают девушек, оставленных на мое попечение, дворецкие…
– А да! – беспечно сказал лорд Эмсворт. – Галли мне говорил. Кажется, миссис Бенбери – не миссис Бенбери.
– Ее фамилия Стаббз. Она племянница Биджа.
– Да, помню, помню. Я как раз подумал: зачем ей себя так называть? Странно! Ты, часом, не знаешь?
Леди Констанс пристально посмотрела на него:
– А ты?
– Я?
– Ты участвовал в заговоре, Кларенс?
– В каком заговоре? Нет, в каком? Ни в чем я не участвовал! Откуда у меня время? Заговор! Хм! Чудовищно!
Более слабая женщина сникла бы перед этим гневом, но леди Констанс не сникла.
– Да, вероятно, нет. Это Галахад, он отвечает за все, а помогала ему Пенелопа. Она мне и сказала, что миссис Бенбери – друг ее отца. Надо заметить, Пенелопа ведет себя просто неприлично. Такая милая девушка, а что оказалось? Если бы не телеграмма, я бы ничего не узнала. Конечно, я бы выгнала эту особу…
– Выгнала?.. – проговорил лорд Эмсворт, чувствуя, что все идет неплохо. – Она уезжает?
– Нет. Это невозможно, нельзя обидеть сэра Грегори.
– Парслоу?
– Кого же еще?
– А при чем он тут?
– Он только что обручился с ней.
– Что?
– Понимаю твое удивление.
– Да, я удивлен. Я поражен. Я сражен, если хочешь знать.
– Как и я. Когда Бидж мне сказал, я едва поверила своим ушам.
– Парслоу познакомился с ней и решил жениться? – уточнил лорд Эмсворт не без почтения к такой прыти.
– Конечно, нет! Они очень давно знакомы. Кто бы она ни была, но, если она выходит за сэра Грегори, я не могу его оскорбить.
Страшная мысль поразила лорда Эмсворта.
– Ты рассчитаешь Биджа?
– Еще не решила.
– Зато я решил. Его увольнять нельзя, потому что… ну, нельзя.
– Да, – сказала леди Констанс, немного подумав. – Я его не уволю. Видимо, его попутал Галахад. Галахад! Когда-то, в детстве, он свалился в пруд и совсем тонул, но садовники его вытащили… – проговорила она, явственно соглашаясь с поэтом, полагавшим, что самые печальные слова на свете – «Это могло случиться»{33}. – Ну что ж, пойду к себе, смочу виски одеколоном.
Она ушла, он упал на подушки и предался наконец приятным мыслям.
Выходит за Парслоу, да? Значит, он спасен на самом краю. Он часто думал, есть ли у нас ангелы, и наконец убедился: есть. Только очень умелый ангел может выудить из компота с такой ловкостью, когда он уже тонул, как Галахад в пруду. Жаль, что благодетель бестелесен, а то бы он пожал ему руку.
2
В таких больших домах, как Бландингский замок, всегда есть множество закутков, где можно спрятаться от разъяренной женщины. Покинув лорда Эмсворта, Галли выбрал бильярдную. При всех ее бесчисленных недостатках, думал он, Конни вряд ли туда зайдет.
Войдя, он увидел лорда Воспера, отрешенно толкавшего шары. Его красивое лицо казалось каким-то озабоченным, хорошие удары явно его не радовали. Зато обрадовал Галахад, при виде которого он просиял, словно потерпел кораблекрушение и увидел парус.
Как мы уже говорили, лорд Воспер считал Галахада несерьезным человеком, мало того – он осуждал его образ жизни, но полагал, что тот разберется в нынешних делах. Перед Орло Воспером встали проблемы, с которыми он не мог справиться.
– А, это вы! – сказал он. – Можно с вами поговорить?
– Пожалуйста-пожалуйста, слушаю, – сердечно ответил Галли. – Что вас беспокоит? Положение на Дальнем Востоке?
– Не то чтобы на Востоке, – признался лорд Воспер, – скорее, тут, в замке. Есть у вас минутка?
– Мое время – в вашем распоряжении.
– Это длинная история.
– В ваших устах ничто не длинно, – возразил Галли. – Присядем вот сюда. Что ж, я слушаю.
