— Я снесу ему башку! — орал он. — Я прострелю ему сердце!
И он выстрелил из пистолетов. Верно говорят люди, вся жизнь твоя мгновенно промелькнет в такой момент перед глазами.
Жизнь моя коротка, и я увидел, как мгновенно вырос из малыша в мальчика. Я видел себя на плечах отца, вцепившегося ручонками в его волосы. Я видел, как умирает мать, как искажается ее лицо. Я видел «Небесный Остров», участливое лицо Мэри, ее добрую улыбку. Наконец я увидел вздыбленные волны Надгробных Камней. Я почувствовал, как они смыкаются надо мной, холодные как лед, опрокидываясь в поток.
16.
Люди короля
Вода булькала и пенилась вокруг, совершенно не соленая. Она поразила меня холодом и непроглядной тьмой. Казалось, я погружался вечность, хотя ручей был неглубоким.
Дашер выволок меня и уложил на спину на травянистый склон, оставив в воде лишь ноги. Он выглядел расстроенным, чуть не плакал.
— С тобой все в порядке? — прошептал он.
— Не знаю.
— Конечно, в порядке. — Он ухмыльнулся, поднял голову и заорал в сторону гостиницы. — Еще жив, собака? Черт меня побери, да он о двух головах! — Он вытащил из-за пояса еще два пистолета, блеснувших искусно выполненным золотым орнаментом. Пистолеты Ларсона. Дашер взвел курки.
— Нет, пожалуйста, — взмолился я.
— Все нормально, — сказал он. — Они не заряжены. Ни один не заряжен. — И он выпалил из обоих. — Я тебе покажу! — яростно взревел он. — Вот тебе!
Он вытаскивал пистолеты из-за пояса, из-за перевязи, из-за пазухи; он засовывал их обратно с еще дымящимися стволами. При каждом выстреле он орал:
— Вот тебе, скотина! Вот тебе, ублюдок! — Потом он подмигнул мне. — Ну и картина! Великолепно!
Это был грандиозный шумовой спектакль с иллюминацией для толпившихся у дверей таверны контрабандистов. Дашер наслаждался шумом и запахом пороха, ярко-оранжевыми вспышками, которые освещали его силуэт на черном фоне. У него еще осталось с полдюжины заряженных пистолетов, когда один из контрабандистов призвал его остановиться.
— Тебя аж в Эшфорде слышно, — крикнул он. — Ты всю армию нам сюда пригласишь.
Дашер спрятал пистолеты.
— Для верности еще перережу ему глотку! — крикнул он и нагнулся надо мной.
Я наполовину ослеп и почти оглох, к тому же из-за дыма было плохо видно. Но я совсем не был ранен и понял, почему отец отделался только дыркой в одежде.
— Я не могу причинить тебе вреда, — сказал Дашер. — Я никогда никому не мог причинить вреда. — Он помог мне сесть на берегу и велел отдохнуть немного. — Потом сматывайся в Лондон. В Сент-Винсенте поймаешь карету.
— В Лондон? И оставить «Дракона» капитану Кроу? — Я покачал головой. — Это все состояние моего отца.
— Его уже не спасти.
От таверны послышались голоса, свет фонаря стал приближаться. Дашер поднял голову и крикнул:
— Я сейчас, только обшарю его карманы. Мне надо идти, — сказал он, снова нагнувшись ко мне. — На вот тебе, на прощание.
Он вытащил из плаща маленький сверток. Я с удивлением уставился на клеенчатый пакет Ларсона.
— Я нашел это в кармане у Гарри. Бог знает, как он это добыл. Я говорил Требухе, что Гарри нельзя доверять. — Он сунул пакет мне в руки. — Отвези это в Лондон, прямо в Олд Бейли. Найди одного из тех джентльменов с цветной капустой на голове — ну знаешь, эти белые парики. Вручи ему прямо в руки и скажи: «Прошу вас, сэр, подарок от лихого Томми Даскера». — Он усмехнулся. — Полагаю, это проучит Требуху. И всех других, которые напускают на себя важный вид при встрече с Томми Даскером.
— Спасибо.
— Но только одно условие. — Он посмотрел на меня с лихой ухмылкой. — Просмотри книжку сам. Найди мое имя. И если…
— Я его вырежу, — пообещал я. — Или замажу до полной неузнаваемости. Или…
— Нет. Если его там нет, то впиши. Сделаешь, Джон?
Я опешил. Но очевидно, он именно этого хотел. «Придет день, когда ты услышишь обо мне. Может, сперва меня повесят, но уж услышишь ты обо мне в любом случае». Так он говорил.
— Обещаешь? — спросил он.
— Обещаю.
Дашер хлопнул меня по плечу и оставил у ручья. Он вскарабкался на берег и на мгновение картинно замер в развеваемом ветром плаще. Потом важной походкой направился к таверне, уже бахвалясь своим подвигом.
— Вы бы видели, как он извивался. Слышали, наверное, как он умолял…
Я долго лежал затаившись, пока луна почти не зашла. Но маленькая деревня не затихала. Телеги грохотали по мосту, дверь гостиницы хлопала и скрипела. Я пополз вверх по крутому береговому склону ручья и осторожно выглянул. К дверям таверны подкатил старый золоченый катафалк, быстро загрузился и отъехал с бочками. За ним, к моей досаде, подкатила карета, в которой мы с отцом ехали в ночь нападения. Тот же кучер сидел на козлах и спрыгнул, чтобы открыть дверцу бадейщикам. Неудивительно, подумал я, что он знал дорогу в «Баскервиль». Неудивительно, что он знает бедную миссис Пай.
Я понимал, что Дашер прав. «Дракон» потерян для нас, а вместе с ним и все состояние отца. Но я не мог смириться с мыслью, что должен буду рассказать о том, как оставил судно капитану Кроу. Отец полностью доверился мне, а я обманул его доверие.
Я подождал, пока луна коснется верхушек деревьев, и побрел вниз по ручью. Назад, к морю.
Ручей бурлил вокруг обломков скал, русло его становилось все круче, течение все быстрей. Он пробил себе дорогу в скале, но местами дорога эта прерывалась, вода падала с яростным ревом, взбивая брызги в пышную пену. Я скользил и спотыкался, размахивал одной рукой, чтобы удержать равновесие, прижав другую к пакетику Ларсона, спрятанному под рубашкой. Я спрыгнул вниз с края водопада…
…и попал в чьи-то объятия.
Он вынырнул из темноты, с берега озерца у подножия водопада. Он согнул меня лицом вниз, почти окунув его в воду, прижав сверху своим коленом.
— И куда это мы так торопимся?
Я недостаточно поторопился с ответом, и он ткнул меня носом в воду. Я забарахтался. В ушах гремел водопад. Схватив меня за волосы, он позволил мне сделать вдох.
— Куда? — повторил он вопрос.
— «Дракон», — пропыхтел я. — На шхуну.
— Возможно. Но ничего у тебя не выйдет, милый мой.
Мощным движением руки он повернул меня на спину. Я увидел, что на нем перепачканная форма. Офицерская форма таможенной полиции! Я был ошеломлен, обрадован.