Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
Страннее некуда
Рисса села в автобус и поехала домой.
«Это уже не просто странно, — сказала она себе. — Это страннее некуда!»
Она смотрела в окно на проносившиеся мимо дома. Да, этот мужчина выглядит в точности как папа Барни, но в то же время что-то тут не так. Когда она посмотрела ему в глаза, она встретила взгляд незнакомца.
Чем больше она об этом думала, тем сильнее переживала за Барни. Она вышла на ближайшей к дому остановке и пошла вдоль реки, направляясь к барже. Там она, пригнувшись, спустилась по маленькой деревянной лесенке, ведущей к кухне, и вошла в узкую жилую комнатку уровнем ниже.
Мамы с папой не было дома.
Рисса подошла к небольшому холодильнику, старому и помятому, с большим магнитом в виде радуги на дверце. Внутри обнаружились остатки маминого коронного блюда: морковного пирога. Обычно Рисса ела за пятерых, но сегодня она поняла, что не сможет проглотить ни крошки — хотя за обедом в школе даже не доела пиццу.
Она прошла в свою спальню — хотя спальней это можно быть назвать весьма условно. Скорее это напоминало узкую коробку с крошечным иллюминатором, матрасом вместо кровати и большим пуфиком вместо стула. Но Риссе тут нравилось. Мерный звук воды, хлюпающей о дно баржи, всегда ее успокаивал.
Всегда.
Но не теперь.
На полу возле матраса лежала книга, которую папа принес ей из библиотеки. Это была книга, о которой Барни ей все уши прожужжал, и вот она решила наконец ее прочитать.
«Дети воды» Чарльза Кингсли.
Она начала ее читать вчера вечером и успела прийти к заключению, что ей не нравится, каким положительным изображен мальчик и какой противной — девочка. Но ей нравилось, что автор пишет о воде как о чем-то волшебном. Если смотреть ночью из иллюминатора на лунный свет, играющий на поверхности реки, то легко поверить в то, что жизнь полна непостижимых чудес. То же самое она чувствовала, глядя в телескоп на звезды, погибшие миллионы лет назад и все еще горящие далеким светом.
Она смотрела на книгу, и ее вдруг осенило. Ну конечно. Библиотека!
Она позвонила и попросила к телефону миссис Ив.
— А, Рисса, привет. Что случилось?
Рисса подумала, не рассказать ли ей про то, как она ходила в кошачий приют. Но что она скажет? Она ведь и сама не понимала, мистер Ив это или все-таки нет. Так что вместо этого она сказала:
— Я насчет Барни.
— Барни? Я недавно звонила в школу и говорила с мисс Хлыстер. Она сказала мне, что все хорошо, он в школе. Но что он плохо себя вел.
Рисса растерялась. Что за ерунда?
— Нет, — возразила она. — Его сегодня не было в школе. Он убежал еще утром. Я пыталась вам сказать по телефону, но водитель автобуса отобрал у меня мобильный.
Молчание. Рисса слышала, как в трубке потрескивает взволнованное дыхание миссис Ив.
— Мисс Хлыстер меня уверяла, что он в школе.
— Ну, — сказала Рисса, не зная, как еще ее убедить, — боюсь, что мисс Хлыстер соврала.
Розовые платья для Принцессы и поросеночка и волшебная вечеринка (а также другие виды пыток)
Даже по человеческим меркам дом был огромным, а уж с кошачьей точки зрения он и вовсе напоминал необъятный дворец.
Все было окрашено в пастельные тона. Ковры, стены, абажуры, диванчики в гостиной. На одном из них сейчас сидел Барни и смотрел семнадцатую серию «Принцессы и поросеночка» подряд («Розовое платье для Принцессы и поросеночка и волшебная вечеринка принцесс»). Что само по себе было настоящей пыткой, а тут еще Флоренс тыкала ему пальцами в глаза в перерывах между сериями и прижимала к себе так крепко, что он едва дышал.
Немного погодя вошла мамаша Флоренс.
— Ах, Флоренс, оставь ты кота в покое, — сказала она и, к облегчению Барни, высвободила его из цепких детских ручек.
— Нет, мама! Хочу кота! Хочу трогать его глазки! Они как конфетки!
— Флоренс, — спокойно сказала мама. — Кошачьи глаза — не конфетки. И собачьи тоже. Бедный Леонард. Вы с братом совсем замучили животных! — И она взглянула на Барни. — Неудивительно, что ты сбежал, а, Морис?
«О боже, — подумал Барни. — У Флоренс еще и брат есть».
И брат, судя по словам мамаши, ничуть не лучше Флоренс.
И это из-за них (а может, еще и из-за собаки) он — точнее говоря, Морис — сбежал.
Он сбежал!
По крайней мере, они так думали. Барни было невдомек, что это правда. Кот вышел из дома и встретился с Барни как раз тогда, когда тот порвал письмо мисс Хлыстер. Но правда ли кот сбежал? Мама Флоренс думала так потому, что она его не видела, а не видела она его потому, что он стал человеком, а Барни стал им — Морисом. И если и был какой-то способ вернуться в свое тело, то Морис, или Поддельный Барни, наверняка его знал.
Мамаша поставила Барни на ковер, и тут ему пришла в голову очень заманчивая и соблазнительная мысль.
А что, если Морис вернулся домой?
И он отправился в путешествие по дворцу в поисках своего человеческого тела.
Но безуспешно. Он увидел только мебель — массу мебели — и больше ничего. Его тела нигде не было видно. Зато на кухне, возле кошачьей корзины, он обнаружил предмет, порядком его обеспокоивший.
Большую корзину, из которого торчала полинявшая клетчатая подстилка.
Собачья корзина. И судя по размерам, собака, спавшая в ней, была немаленькой.
Барни огляделся в поисках пути к отступлению.
Дверца для кошки возле холодильника.
Закрытая.
Сердце его ушло в пятки, но затем поднялось обратно.
Он увидел миску с кошачьим кормом, которую мама Флоренс поставила для него. Мясной студень тускло поблескивал и на вид был почти таким же отвратительным, как на запах.
И тут он подумал: «Собаки могут говорить с кошками. Котики могут говорить с собаками. И далеко не все собаки такие, как Гастер».
С этими мыслями Барни решил подняться на второй этаж и найти там ответ. Но ответа там не обнаружилось. Обнаружился только ковер, такой пыльный, что он расчихался, ванная с очень скользким полом и множество разбросанных повсюду игрушек.
Гигантские куклы, изуродованные плюшевые мишки, безрукие Барби. Барни казалось, что он идет по полю битвы после жестокого кровопролитного сражения.
На втором этаже располагалось четыре спальни. В одной стояла аккуратно заправленная двуспальная кровать и висела фотография мамы Флоренс вместе с каким-то мужчиной — видимо, папой. Это напомнило Барни о фотографии его родителей, сделанной во время отпуска на юге Франции. Эту фотографию мама порвала, когда они развелись, и снова склеила, когда папа пропал без вести. Была здесь и другая фотография: Флоренс с братом. Барни не мог ее толком рассмотреть, потому что она висела слишком высоко, к тому же на стекле отсвечивали лучи солнца, проникающие в окно; однако он был уверен, что уже видел где-то этого брата.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
