Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
— Не сердитесь, — улыбнулась я. — Всё уладится, вот увидите.
Я чувствовала себя взрослой, утешающей маленького ребёнка.
— Могу подтвердить, она девочка, — вдруг громко сказал Исак.
Все обернулись. А он покраснел как рак, словно сболтнул лишнее.
— Девчонка! — простонала Катти. — А-то я в неё влюбилась!
Тут даже Трясогузка не сдержала улыбки.
— До встречи! — крикнула она мне вдогонку.
Я так устала, что едва не свалилась с велосипеда, когда съезжала на дорожку к дому. Сказывалась бессонная ночь. Мне казалось, я не спала целую неделю. Но теперь вся эта свистопляска позади. Теперь я стану примерной тихоней, на которую никто и внимания не обратит, которую все оставят наконец в покое, и единственной моей странностью останется лишь моё имя — Симона. Я буду примерно сидеть на уроках, правильно отвечать почти на все вопросы, и никто меня больше ни в чём не обвинит. Курение тайком и шайка из сарая останутся в прошлом. Может, иногда я буду ходить с Исаком в кино, сжимать в темноте его руку и чувствовать его прохладные губы.
Ничего из этого не выйдет!
— Рррр! — послышалось вдруг где-то под ногами.
Я едва не упала, споткнувшись о что-то большое и лохматое, растянувшееся у нас на крыльце. Чудовище бросилось на меня. Косматая грязная зверюга упёрлась лапами мне в грудь, повалила в жужжащую пчёлами клумбу, тыкалась вонючей мордой мне в лицо, шершавым языком слизывала тушь и помаду, а в довершение всего повернулась и шлёпнула меня по уху блохастым хвостом.
— Килрой! — завопила я. — Неужели это ты, гадкий помоечник! По каким свалкам ты скитался, что так воняешь?
Пёс не отвечал. Я глазам своим не верила. Как же он прожил целую неделю? Где добывал еду? Где спал холодными, промозглыми, страшными ночами? И всё-таки это был он, пусть и мало что осталось от его прежде снежно-белой блестящей шерсти и лёгкой элегантной походки.
Я каталась с ним по траве, зарывала руки в грязную свалявшуюся шерсть, а пёс тявкал, рычал и вилял хвостом от радости и гордости, что отыскал-таки нас в Чоттахейти. Потом мы ворвались в дом.
— Мама! Ингве! Дедушка! Килрой вернулся! — заорала я.
Все окружили собаку, ощупывали живот, лапы, спину — всё ли цело. Мы попытались осмотреть его горло — нет ли нарывов. Но обнаружили один-единственный изъян — царапину на левом ухе.
— Ты что, дрался, кровожадная псина? — спросила я.
— Bay! — пристыжённо тявкнул он.
— Надо его вымыть. Больно воняет, — сказал Ингве.
Я отвела Килроя в ванную, вымыла шампунем, сполоснула под душем, вытерла полотенцем. А потом долго расчёсывала, пока шерсть не заблестела, как раньше. Пёс только постанывал от удовольствия.
Слопав жаркое, приготовленное нам на обед, и закусив сосисками, ливерным паштетом, салями и фисташковым мороженым с шоколадным соусом, Килрой удовлетворённо рыгнул, и глаза его стали сами собой закрываться. Он широко зевнул. Видно, устал не меньше моего.
Мы устроились на кровати из красного дерева. Я слышала, как дедушка внизу разъезжал по кухне в инвалидном кресле, давал указания маме и Ингве, звонил по телефону и приглашал на завтра гостей, а мы с Килроем шептались обо всём, что стряслось за минувшую неделю.
Я уснула, уткнувшись носом в его мягкую тёплую шерсть. Но и сквозь сон слышала певучий дедушкин голос.
Глава четырнадцатая,
в которой хрустальная люстра светит с яблони, играет оркестр стариков и старушек, мы с дедушкой в последний раз трёмся носами, а праздник и жизнь продолжаются в ночи
Я спала. До самого вечера. Лишь к ужину встала перекусить. Мы ели в кухне. Там всё было вперемешку: салатники, кувшины, блюда, кастрюли, сковородки, бокалы. Воздух был полон испарений и всевозможных запахов. Потом я опять задремала под шум однотонный мутовки, бульканье кастрюль и звон половников.
Проснулась я, когда в окно засветила луна и над кроватью склонился дедушка, его блестящий лысый череп сиял, как вторая луна. Не знаю, дотронулся он до меня или нет. Может, я проснулась оттого, что он просто сидел и смотрел на меня.
Я открыла глаза, и дедушка положил свою огромную руку на мою.
— Вот хотел посидеть с тобой немного, прежде чем ложиться, — сказал он.
Я кивнула. Всё было совсем как в детстве, когда я болела корью и никто не знал, поправлюсь ли. Тогда дедушка вот так же сидел, держа меня за руку. Но теперь-то я была здорова. Давно так хорошо себя не чувствовала.
— Ну, полегчало тебе? — спросил дедушка. Словно прочёл мои мысли!
— Угу.
И я, посмеиваясь, поведала ему обо всём, что случилось после нашего последнего разговора. В темноте было так легко рассказывать. Ничто не отвлекало.
Я рассказала об утках, о вечеринке у Катти, о поединке с холодом и озёрными волнами, об Исаке, о сарае и о том, как Трясогузка не могла поверить в моё перерождение. Дедушкина рука на моей казалась тяжёлой, как нагревшийся на солнце камень, и в то же время лёгкой, словно он играл ещё на виолончели, теперь разбитой.
— Похоже, демоны до поры до времени отступились от тебя, — заметил дедушка. — Может, тебе без них ещё взгрустнётся. Как ни странно, даже о неприятностях начинаешь скучать, когда они проходят. Удивительно, правда? — Он вздохнул.
И я догадалась, что он имел в виду не только мои злоключения.
— Ага, — поддакнула я.
Мы снова замолчали. Похрапывал Килрой. Тихо тикали часы.
— Ну пойду лягу, галчонок, — прошептал дедушка. Но не ушёл. Остался сидеть. Просунул свою ладонь в мою, чтобы казалось, будто я его удерживаю.
— Помнишь… — начал он.
И мы предались воспоминаниям, а время шло. Мы вспоминали знакомую с детства лесную прохладу, черничники и малинники, как гадюки высовывали качающиеся головки, но опасности не было. Солнце минувших лет освещало нас и высушивало после дождя или купания. Наши воспоминания были как солнечная прогалина в ночи.
— Не пора ли тебе спать, отец! — крикнула сверху мама.
— Сейчас-сейчас! — отозвался дедушка, но и не подумал уходить. Остался со мной. — Знаешь, глупышка, — медленно проговорил он, — завтра я позову друзей. Хочу вроде как попрощаться, понимаешь? Чувствую — пора.
Вчерашние тёмные волны ворвались в окно и обрушились на меня ледяным потоком. Так мне показалось. Я крепко сжала дедушкину руку. Я всё поняла.
— Неправда, — прошептала я. — Ты обманываешь! Ты не можешь умереть!
Но я знала, что он говорит правду. Зачем ему врать?
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
