Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Но все же я не отказал себе в удовольствии сделать дуплет по двум кряковым, неожиданно поднявшимся с тяжелым кряканьем из камышей. Элдар одобрительно засверкал глазами, когда селезень и утка, перевернувшись в воздухе, распластались недвижимо на воде, шагах в сорока от берега. Стайка бекасов, разрезая воздух крыльями, винтообразно взвилась вверх с беспокойным шипением. С того берега неуклюже поднялась цапля, грязно-голубой тряпкой замахала над камышами.
Черный хищник зашумел крыльями в верхушках деревьев. Элдар, не раздеваясь, забрел в болото и вытащил оттуда уток. Перерезав им горло, он передал их мне, чем глубоко поранил мое самолюбие: фазана, по-видимому, он счел своим трофеем. Мы скоро миновали болото и опять вышли на рисовые поля, залитые водой. На первой же полосе, но далеко от нас, поднялась небольшая стайка фазанов. Один из них сел на вершину дерева, торкнул раза три и стремительно понесся за выводком. Мы вошли в кусты, разделявшие две полоски. Из-под большой чинары, стоявшей одиноко, поднялся петух. Пролетев метров десять за деревом, он резко повернул обратно – за выводком – и плавно пошел стороной от меня. Глаза мои четко схватили сверкавшее на солнце оперение, и я выстрелил. Петух осел на мгновение, потянул немного и плавно опустился за кустами.
«Опять не наповал», – сжалось сомнением и надеждой мое сердце. Кинулись искать фазана, но только два пера остались на месте, где он опустился. Элдар пробежал далеко вперед и там начал озираться по сторонам, заглядывая в кусты. Я возмущался тем, что Элдар ищет так далеко. И только позднее, когда я узнал поражающую быстроту бега фазанов, понял я тактику лезгина. Петуха мы не нашли. Меня начало лихорадить от неудачи.
Мы сошлись и стали объясняться.
– Петух. Якши петух… Жалко, – сказал я.
– Куриц, куриц, – ответил Элдар.
Я начал возражать ему, показывая перья, определяя рукой длину птицы.
– Куриц, куриц, – утвердительно махал головой Элдар, сверкая ласково белками круглых глаз.
Он возмущал меня своим упрямством. Я дивился его невежеству до тех пор, пока не узнал позднее, что «куриц», или нечто близкое по звуку, и означает по-лезгински «петух».
Наша беседа еще больше разгорячила меня. Я чувствовал, что опять промахнусь, и действительно, когда поднялась новая партия фазанов в десяти шагах от меня, я безрезультатно пустил в них свои заряды. Элдар тут же убил старую самку. Руки мои тряслись, пот заливал меня, хотелось пить.
Я решил, что надо прервать охоту. Оказалось, что мы совсем недалеко от селения. Через каких-нибудь полчаса мы были во дворе Сулеймана, где нас встретил отчаянным лаем огромный пес, дворняга Алыбаш, сидевший на привязи. Сулейман в белой чалме вышел нам навстречу и, сохраняя суровое выражение на лице, одобрительно закивал головой, прицокивая языкам. Элдар что-то горячо объяснял ему. Я слушал их разговор, не понимая его, и от этого мне становилось еще тяжелее. Я знал, что Элдар говорит об охоте. Я готов был от стыда поистине провалиться сквозь землю. Но земля не открывала для меня своих недр. И я стоял на ней, пригвожденный стыдом, как отвергнутый и осмеянный любовник.
Я сидел в летнем жилище Сулеймана, маленькой человеческой скворечнице, укрепленной на высоких стойках. Жирный пилав и светлое золотистое вино стояли у ног моих.
Ослепительное солнце начало чертить вторую половину своей дуги. Мир падал в объятия тихого вечера.
Роскошь ярких небес, листвы и гор раздражала меня. Я не мог принять великолепия мира, не исчерпав своей страсти к фазанам.
Едкая тоска одолевала меня. Тщетно искал я выхода. Со мной некому было пойти, а одного меня не отпускал Сулейман. Разве мог он допустить, чтобы его кунак подвергся опасности: я мог заплутаться, меня могли ограбить мирные лезгины. Сулейман пытался меня утешить. Он обещал утром пойти со мной. Но я боялся остаться со своей тоской. Я не хотел страдать в течение огромной ночи. Я болел, видя, как неумолимо гаснет день. День казался мне огромным, как жизнь, и я жаждал дать ему другое завершение.
И я нашел выход. Осман, сын Элдара, стоял за плетнем, следя за мной с молчаливым любопытством. В его черных, как у отца, глазах я прочел готовность следовать за мной куда угодно. И я указал на него Сулейману. Старый лезгин покачал головой, заговорил с Османом. Я понял одно: они называли меня «мышиным дохтуром», но я слышал в голосе Османа мольбу, а в тоне Сулеймана отеческое великодушие к нам.
Сулейман отвязал веревку, на которой томился злой лохматый Алыбаш, и передал веревку Осману. Я сошел с повети вниз с ружьем в руках. До этого момента я боялся Алыбаша, но пес прижался к моим ногам своими серыми лохмами и робко обнюхал ружье и сумку.
Алыбаш, Осман и я, чужие до этого момента, заключили молчаливый тройственный союз.
Теперь я сам намечал наш путь. Я знал, куда нужно было идти. Спокойствие вечера говорило мне, что фазаны сейчас повылезли из кустов и пасутся по открытым рисовым полям. И действительно, на первой же поляне я сбил неожиданно метнувшегося из травы петуха.
Алыбаш рванулся на выстрел, свалив Османа с ног. Я столкнулся с собакой над птицей. Не раздумывая, схватил я Алыбаша за уши и оттащил от фазана. Несколько перьев осталось в его огромной пасти. Но он подчинился мне и с уважением, покорно, но жадно смотрел на то, как я оправлял перья фазану. Однако птица была сильно потрепана и не годилась для набивки. Поэтому я не противился, когда Осман быстро выхватил у меня из рук петуха и, достав из-за пояса свой нож, прирезал его точь-в-точь тем же приемом, как это делал его отец.
Осман хотел было снова взять Алыбаша на привязь, но я распорядился дать ему свободу.
Собака кинулась вперед и самоотверженно стала рыскать по полям, принюхиваясь к следам фазанов, как настоящий пойнтер.
Я старался не отставать от него, сдерживая его пыл горячим шепотом. И Алыбаш понимал меня, останавливаясь перед кустами.
Скоро я почувствовал, что пес попал на набродки фазаньего выводка. Он запрыгал из стороны в сторону, путаясь в бурьяне, пытаясь разобраться в волнующих его запахах. Его рывки и волнение показывали с несомненностью, что фазаны здесь, близко от нас.
Еще не поднимаясь из травы, заклохтала беспокойно самка, с писком поднялись за кустами молодые, а ближе ко мне взлетел петух, распустив крылья и хвост.
Я ударил его, когда он застыл на момент в воздухе. Он сразу осел на землю и исчез в траве. Я ткнул Алыбаша в его след. Алыбаш, опалившись запахом раненой птицы, метнулся вперед, повернул под острым углом обратно и понесся во весь мах назад, мелькая серыми лохмами хвоста.
– Алыбаш! Назад, назад! – закричал я в отчаянии.
– Даян[9], дохтур, даян! – прохрипел сзади меня Осман, понимая, что я хочу отозвать собаку. Алыбаш, пронесшись по прямой метров триста, запрыгал на месте, взметнулся вправо, к кусту терновника, и, сделав огромнейший прыжок, ткнулся под куст, припав на передние лапы. Не веря глазам, я увидел, что собака держит лапами и зубами петуха. Тут только я понял, как быстры в беге фазаны, и оправдал Элдара, не пытавшегося искать подбитого петуха.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
