– Джентльмены, как чудесно, что я наконец могу выразить вам свою благодарность, – произнес чей-то бархатистый голос.
Перед нами стояла миссис Адамс со своим семейством. Увидев Люси и Делию рядом, я вдруг представил, как выглядела их мать – высокая грациозная женщина с пухлыми губами и высокими скулами с нежным таким изгибом – ну в точности как у ветки в саду, сгибающейся от тяжести яблок. Они были очень похожи, только у Люси глаза светлые, а у Делии густая россыпь веснушек вокруг темных глаз. Миссис Адамс была примерно дюйма на два выше сестры, которая крепко вцепилась ей в локоть, точно та могла снова куда-то ускользнуть.
Ребенок был еле виден среди пышных маминых юбок. Но по тому, что все же можно разглядеть, казался очень славным мальчуганом. Тонкие пальчики, гибкая фигурка. Быстрые любопытные глаза под шапкой темных кудрей. Джонас был очень похож на свою маму, хотя рот чуть пошире, а глаза круглые и синие-синие.
– Да ну что вы, не за что, не стоит благодарности, – заметил я. – Хотел отвезти вас домой, но вы слышали, что сказал Джулиус и другие члены комитета. Там небезопасно – по крайней мере, до тех пор, пока не вернется ваш муж. Так что надо подыскать вам временное убежище. И еще мне нужны ваши показания, пусть даже они и не имеют пока официальной силы. Это на тот случай, если удастся доказать, что Варкер и Коулз занимаются похищением бывших рабов на регулярной основе. И мне необходимо доложить об этом в управление. Вы уж извините, что придется еще немного задержать вас, ночь выдалась такая долгая и трудная.
Джонас – вернее, пара глаз удивительного бархатистого кобальтово-синего оттенка – продолжал изучать меня. Как поступил бы на его месте любой практичный человек, столкнувшийся с коренными обитателями враждебной чужой территории.
– Так мы должны искать гостиницу в такую погоду? – В голосе Делии звучало беспокойство.
– Я могу вас проводить, – вызвался я.
– Идея зрелая, как спелый персик, – насмешливо фыркнул Валентайн. – Почему бы тебе не прогуляться в пургу по улицам с тремя людьми без багажа и двумя без зимних пальто? Да ты за секунду найдешь подходящую гостиницу.
– Но они не могут пойти домой до возвращения мистера Адамса, пока парочка этих ублюдков на свободе.
Брат пожал плечами, но, видно, согласился. Я не стал озвучивать вывод из своего недавнего разговора с людьми из комитета, который только что начал улавливать. Да и потом, слово двух цветных женщин не стоит ровным счетом ничего в сравнении со словом двух белых мужчин. Если только белый наделен правом устанавливать личность черного в суде, то эта семья должна держаться как можно дальше от здания суда. А Варкером и Коулзом можно заняться и позже – всему свое время. Лично ими займусь.
– Пойдем в церковь, Люси, – предложила Делия и погладила руку сестры. – Уверена, они пустят нас погреться, хотя бы в одну из комнат для хора.
– Да наша церковь в это время уже наверняка закрыта, – заметила миссис Адамс.
– Но она всего в десяти кварталах, и потом, мы и вправду без пальто, и…
– Решено, – провозгласил Валентайн твердо и решительно, словно выступал на политическом митинге. Именно этот тембр и тон он использовал, убеждая ирландцев выйти на улицы в день выборов, иначе их партия потерпит сокрушительное поражение. И даже стукнул кулаком по столешнице для пущей убедительности. – Лично я умираю с голоду. Всем нам не мешало бы подкрепиться.
Голова у меня немного кружилась. Даже если и ближайшие рестораны до сих пор открыты, я сомневался, что на сотрудников Восьмого участка там не распространяется сегрегация, если они явятся поесть в такой компании. Мы, конечно, можем сблефовать, но риск всегда есть, когда цветных выдают за белых, и искать таких приключений на свою голову сейчас не стоит.
– Есть закусочная на Чарльстон-стрит, неподалеку от Гудзона, туда вроде бы всех пускают, – не слишком уверенно заметил я. – Но…
– Нет, только не эта крысиная нора Радолинского, – насмешливо фыркнул Валентайн. – Клецки у них вечно недоваренные – почему, понятия не имею, – а от соуса к телятине разит медвежьим жиром и еще какой-то дрянью. Да у меня дома, на кухне, шамовки полно.
– Что ж, тогда доброй ночи, – кивнул я. – Дам вам знать, если…
– Ты что, не с нами? Или собираешься тащить эту достойную компанию через метель неведомо куда, тайком, как кот тащит пойманную птичку?
Только тут до меня дошло, что Вал приглашает нас к себе, а живет он всего в полутора кварталах, на Спринг-стрит. И я вдруг поймал себя на том, что обрадовался. Сразу по двум причинам. Во-первых, аболиционистами там и не пахнет, во-вторых, Мерси меня сейчас не ждет.
– Что ж, неплохая идея.
– Тогда хватит трепотни, идем, – приказал он.
И я повиновался. Что же касается вконец измученных жертв преступления, они к этому времени уже прониклись ко мне доверием и без лишних слов последовали за мной.
И ни к чему хорошему это не привело. Ни для меня, ни для них.
Позже я часто размышлял об этом. Очень часто. Если б я знал, какими неприятностями обернется этот широкий и благородный жест Вала, то предпочел бы, чтобы мой брат остался всем тем же бессердечным грубияном, каким всегда хотел казаться. Но вместо этого я взял миссис Адамс под руку и проследовал к двери, за которой леденяще холодный и такой знакомый мир.
– Теперь ты уже дважды мой должник, – заметил Вал и подмигнул.
– Буду помнить, – ответил я.
И я запомнил.
– Расскажите мне, как все было, с самого начала и не спеша, – попросил я Делию, которая, очевидно, была не замужем и носила фамилию Райт.
– Вы чем-то обеспокоены, – заметила она и отпила большой глоток горячего «Лапсан Сушонг»[23].
– Ненавижу писать полицейские отчеты, – признался я, играя пером. Я так устал, что почти не слышал самого себя, высказывая самые потаенные свои мысли незнакомке. – Особенно когда описываешь какие-то совершенно бессмысленные вещи. Все равно что… нет, этого не объяснить. Словно если официально все запротоколирую, это останется при мне. Возможно, навсегда. И тогда… не знаю, имеет ли это вообще какой смысл.
Мы сидели в гостиной за дубовым письменным столом Вала, пили чай, а с кухни доносилось шипение, сопровождавшееся аппетитным запахом жареного лука. Я начал потихоньку согреваться и уже не чувствовал себя ледяной скульптурой Тимоти Уайлда. И еще почему-то стал не в меру болтлив. Миссис Адамс, которая то и дело поглаживала Джонаса по кудрявой головке, осталась с сыном на кухне и помогала Валентайну готовить. Я был уверен, Вал вполне доволен таким раскладом. Делия Райт сидела прямо передо мной в мягком кресле, на плечи по-прежнему накинуто пальто Хиггинса. В комнате было очень тепло, но никто из нас пока что не хотел видеть оторванные пуговицы на платье. Равно как и замечать белые бинты на запястьях.
