Сестра Шанкс взглянула на нее вопросительно, но Новелле было стыдно смотреть ей в глаза, и она отвернулась, щеки ее вспыхнули.
«Это уже слишком, – возмущалась она, не желая задумываться о том, займут отчим и миссис Байсаут разные спальни или одну. – Что только сестра Шанкс подумает? Наверное, решит, что оказалась в каком-нибудь доме терпимости!»
Так прошло несколько часов, и наконец она уснула прямо в кресле.
Проспала она, как ей показалось, совсем немного, когда сестра Шанкс растолкала ее.
– Миледи, проснитесь!
– Что случилось? – сонно спросила Новелла, усаживаясь ровно.
– Вашей матери становится хуже. По-моему, пришло время призвать ее мужа.
– Мама! – задохнувшись, воскликнула Новелла.
– Тсс! Она то теряет сознание, то приходит в себя, миледи, и слышит вас.
Новелла встала и подошла к матери. Лицо графини посерело, дыхание сделалось поверхностным и прерывистым.
– Миледи, прошу вас…
Новелла быстро вышла в коридор. Беспокоить отчима ей не хотелось, но она понимала, что должна хотя бы дать ему возможность искупить свою вину.
От мысли о том, что миссис Байсаут может оказаться в комнате отчима, ей сделалось дурно, но она заставила себя постучать.
Ответа не последовало.
Постучав еще раз, Новелла отошла на шаг от двери и прислушалась.
«Провались ты!» – зло подумала она, но сердце толкало ее вперед. Он ужасный человек, но неужели у него не сохранилось хотя бы тени любви к маме?
Собравшись с духом, Новелла постучала в дверь сильнее.
– Лорд Бактон! – крикнула она. – С мамой плохо! Вам нужно пойти к ней поскорее.
На этот раз она услышала звук, потом дверь приоткрылась и в щелочку выглянул отчим. Вид он имел несколько растрепанный.
– В чем дело? – рявкнул он. – Вы хоть знаете, который час?
– Извините, но мама умирает. Пожалуйста, пойдите в ее комнату.
– Уходите, Новелла, я устал. У нее, наверное, очередной приступ. Прошу меня больше не беспокоить.
– Но, лорд Бактон! Она же ваша жена!
Глаза лорда Бактона сузились, он усмехнулся.
– Ненадолго, если вы говорите правду.
И он захлопнул дверь.
– Вы бессердечный, низкий человек, – закричала она и снова заколотила в дверь. – Выходите. Ваша жена умирает, у вас вообще нет чувств?
Но все тщетно. Новелла стучала, пока не разбила руку, но лорд Бактон так и не появился.
Поникшая, она медленно побрела обратно в комнату графини.
Когда она вошла, открывшаяся ей картина разбила ее сердце и заставила громко вскрикнуть:
– Нет! Мама!
Ибо она увидела, что сестра Шанкс накрывает лицо матери простыней.
– Нет! Нет! – обливаясь слезами, промолвила Новелла.
– Простите, миледи… Я не знаю, где комната лорда Бактона, поэтому не могла сходить позвать вас. Все случилось очень быстро и мирно. Она просто вздохнула и отошла.
Новелла опустилась на колени рядом с кроватью матери и прижалась последний раз к милой руке.
– Ах, мама, – рыдала она, – меня не было с вами в последнюю минуту.
– Миледи, прошу вас, не корите себя. Никто не мог предугадать, когда придет время, – принялась успокаивать ее сиделка.
– Но умереть, когда меня не было рядом… Меня не было, когда папа покинул нас, и теперь опять! Я плохая, плохая дочь! Я не должна была уходить.
Сиделка тихонько выскользнула из комнаты, оставив Новеллу наедине с матерью.
– Теперь хотя бы вы встретитесь с милым папой, – прошептала Новелла, открыв лицо графини для последнего прощания. – Там, на небесах, вы снова будете вместе. Ах, это настоящее блаженство!
На мгновение Новелла почти даже позавидовала матери, и у нее возникло желание уйти с ней.
– Но я должна продолжать жить, – с твердой уверенностью сказала она себе. – Я нужна Краунли-холлу.
* * *
На следующее утро Краунли-холл проснулся с первыми лучами солнца. После того как сестру Шанкс сменила миссис Армитадж, сначала Лили, а потом Чарльз пришли проститься с графиней.
Чарльз оседлал Саламандера и, спросив разрешения у Новеллы, поскакал за доктором Джоунсом.
Новелла оставалась в комнате матери, пока не приехал доктор.
Дожидаясь, она постоянно думала о сэре Эдварде. Послать ли ему записку? Нет, решила она, это может подождать.
«Кто теперь обо мне позаботится? – размышляла она, созерцая умиротворенный лик матери. – Теперь я совсем одна на всем белом свете».
Тут ей вспомнилось, какое выражение появилось на лице сэра Эдварда, когда они расставались, и что-то глубоко внутри подсказало ей, что она не одна.
Но даже внутреннему голосу она отказывалась верить.
«Не нужно рассчитывать на него, – подумала она, услышав, как перед домом остановилась карета. – Это неразумно».
Но и забыть о нем она не могла.
Подойдя к окну, она увидела, как Чарльз соскочил с Саламандера и помог доктору Джоунсу выйти из кареты.
Напряженно сдвинув брови, доктор направился в Краунли-холл.
– Как будто только вчера я готовил в последний путь вашего отца, – сказал он, поднимаясь вслед за Новеллой наверх, в комнату графини.
– Я не буду вам мешать, – сказала Новелла, открывая ему дверь и отступая в сторону.
– Тогда я оставлю свидетельство миссис Армитадж, если вы не против.
– Да, конечно.
Подойдя к перилам, она увидела лорда Бактона, который стоял внизу у лестницы. Он был в верхней одежде и явно только что вернулся домой. Новелла не знала, что отчим куда-то уходил, и решила, что он, должно быть, повез миссис Байсаут на станцию с самого утра, когда все еще спали.
«Бессовестный человек», – сердито подумала она, глядя на него сверху вниз.
Заметив ее, лорд Бактон поднялся по лестнице.
– Ну что? – спросил он с лишенным всякого выражения лицом.
– Сегодня утром мама умерла, – сухо ответила она.
– Новые расходы, – пожал плечами он.
Этого Новелла уже не могла выдержать. Она едва стояла на ногах от усталости, но злость на отчима заставила ее броситься к нему и ударить кулаками по его заляпанной грязью куртке для верховой езды.
– Животное! Вы недостойны входить в Краунли-холл, не то что присваивать его. Мама умерла несколько часов назад, а вы только и думаете о том, во сколько обойдутся похороны! У вас совсем нет сердца? Как вы смеете? Как вы смеете?
Но лорд Бактон лишь посмотрел на Новеллу и рассмеялся.
