— Спасибо, не откажусь.
Они ели печенье в молчании, под завывание метели за окном.
Наконец Бен вытер рот салфеткой.
— Я хотел тебе сказать: теперь я понимаю, почему ты не хочешь рассказать правду Филипу и Эбби.
— Действительно понимаешь?
— Им будет трудно смириться с этим известием. Поэтому я готов подождать.
Анджела отпила молока и аккуратно вытерла губы.
— Спасибо. Ты не представляешь, что это для меня значит.
В ее глазах читались радость и благодарность, и Бен сожалел только об одном — что не может сделать для Анджелы большего.
— У Ларри уже есть два дедушки и две бабушки, так что знакомство с третьей парой можно отложить.
С лица Анджелы испарилась улыбка.
— Трех дедушек и трех бабушек у него никогда не будет, — ответила она, не поднимая глаз от стакана.
— Но мои родители…
— Мои родители отреклись от меня, когда узнали, что я беременна. — Голос ее задрожал. — Сказали, что я с самого рождения была для них источником разочарований и терпение их иссякло. И вышвырнули меня из дому.
Данбары всегда казались Бену занудами и снобами. Он знал, что и Анджелу, и ее старшего брата они муштруют по-черному. Но отречься от родной дочери… Такого он даже вообразить не мог.
— Как… как они могли?..
— Этот вопрос я задаю себе уже много лет. — Взор ее затуманился слезами. — С тех пор я их не видела. Через два месяца после выпускного вечера они переехали во Флориду. Ни разу не позвонили и не написали.
Через два месяца — значит, уже после того, как его родители перебрались в Брайтон… Неудивительно, что он ничего не знал. Бедная Анджела! Как же тяжело ей пришлось! А его не было рядом…
— А Ларри?
— Ларри никогда их не видел. Они предпочитают делать вид, что нас обоих нет на свете. Это… знаешь, это очень тяжело.
— Представляю, — пробормотал Бен, хотя, по совести сказать, не представлял, как такое возможно.
— Мои родители никогда не любили Дейла. Вечно твердили, что от него одни неприятности. А вот ты им нравился. И, когда я сказала, что беременна, мама начала кричать, что напрасно разрешала мне водиться с Дейлом, надо было мне встречаться с тобой, вот ты — тихий, приличный мальчик и никогда не довел бы девушку до беды… — Она горько рассмеялась. — Смешно, правда?
— Прости меня, Энджи.
Она с напускным безразличием пожала плечами — но Бен видел, как нелегко дался ей этот жест.
— Я не могу заставить твоих родителей передумать, но обещаю, что мои папа и мама полюбят Ларри. У него будут два заботливых дедушки и две любящие бабушки. Даю слово.
— Спасибо. — Ее невеселая улыбка тронула его до глубины души. — Это очень много для меня значит. И для Ларри, конечно, тоже.
На мгновение Бен ощутил счастье, равного которому никогда не испытывал. В этот миг он готов был пообещать больше, намного больше — лишь бы Анджела снова ему улыбнулась.
Но это невозможно.
Он не вправе давать обещания, которые не сможет выполнить.
Снег шел всю ночь; однако по радио сообщили, что циклон уходит и что к завтрашнему дню дороги снова станут проезжими.
Окончания снегопада Анджела ждала с нетерпением. Она смертельно устала от постоянного напряжения, и все, чего ей сейчас хотелось, — это вернуться к нормальной жизни. А для этого нужно избавиться от Бена.
Хорошо, пусть не навсегда. На какое-то время. Дать себе передышку.
Например, еще на девять лет.
Анджела не могла отрицать: им хорошо втроем. Вместе с Беном вдвое веселее лепить снеговиков, играть в снежки, смотреть любимые фильмы. Однако все хорошо в меру.
После того ночного разговора, когда оба они согласились, что целоваться им не следовало, одной заботой у Анджелы стало меньше. И все же жизнь в одном доме с Беном рождала странное и тягостное ощущение — словно они притворяются одной семьей.
Но семьей им никогда не стать. Бен ее больше не любит. Он здесь только ради Ларри.
Так почему же в сердце ее не утихает глухая борьба?
Борьба с собственным влечением к Бену. С влечением, порожденным уже не девичьими фантазиями, не первым пробуждением сексуальности, как девять лет назад. За эти годы Анджела стала мудрее, и теперь в Бене ее привлекала не только мужская стать, но и — в первую очередь — щедрость души, открытость, готовность дарить сыну свою любовь. Привлекала и как мать, и как женщину. Особенно как женщину.
Однако она прежде всего мать, и забывать об этом не стоит.
Первая ее обязанность — защищать семью. Да, их с Беном до сих пор влечет друг к другу, но влечение изменчиво и капризно, и тот, кто полагается на него, многим рискует. Она же сейчас не вправе рисковать. Нельзя забывать, что в воскресенье Бен улетает домой — и одному Богу ведомо, когда вернется.
Ларри и Бен, сидя за столом, мастерили из разноцветной бумаги рождественские украшения для гостиной. Сегодня на Бене был тренировочный костюм, который Ларри раскопал в шкафу. Костюм Дейла. Но Бен не возражал, вообще не сказал ни слова — и в который раз Анджела оценила его деликатность.
Бен от усердия приоткрыл рот и высунул кончик языка. Точь-в-точь как Ларри, когда сосредоточен на каком-нибудь нелегком деле.
Всякий раз, когда Анджела замечала сходство между отцом и сыном, сердце ее начинало гулко колотиться в груди. Вот и сейчас дыхание ее участилось. Слава Богу, Эбби и Филип ничего не заметили!
Неужели теперь ей придется всю жизнь страшиться правды? Каждый день с ужасом ждать, что какая-нибудь случайность откроет истину? И что тогда? Она потеряет семью? Дом? Все, что у нее есть? Нет, Анджела не хотела, не могла жить в вечном страхе! Они с Беном обязательно что-нибудь придумают.
А сколько еще проблем впереди! Вот, например: сможет ли Ларри ездить к отцу в гости? Разве что по выходным: но наибольшая нагрузка в ее бизнесе приходится именно на выходные — в эти дни отмечаются свадьбы, юбилеи и всевозможные семейные торжества…
— Ты ее уже спрашивал? — послышался громкий шепот Ларри.
Анджела притворилась, что не расслышала.
— Нет еще, — тихо ответил Бен.
— А ты спроси!
Анджела решила не вмешиваться: имеют же отец и сын право на мужские разговоры и собственные тайны!
— Отличный фонарик у вас получается, — заметила она, подойдя к столу.
— Мам, — нерешительно начал Ларри, — Бен хочет тебя кое о чем спросить.
Анджела с трудом подавила улыбку.
— И о чем же ты хочешь меня спросить, Бен?
Они одновременно потянулись за конфетой: пальцы их соприкоснулись, и Анджела поспешно отдернула руку.
