В ЛАГЕРЕ ИЗГОЕВ
Ночь была ясной — пока. С каждым днем приближалось время бурь. Этот дурак сильно рисковал своим путешествием. Сознательно ли он это делал, надеясь выиграть время, прежде чем ему придется посещать королевства, в которых он столкнется с неприятностями? Шанк-джи вел свой отряд по караванной тропе, но, когда та свернула в направлении Кахулаве, он направил их прямо.
Это была открытая местность без единого каменного островка, хотя временами встречались одинокие, истертые песками скальные пики. Если они будут продолжать ехать в этом направлении, то скоро достигнут края Безысходной пустоши, Загадка того, как что-то живое может использовать это место как опорный пункт, не давала ему покоя.
Этот разговор о некоем царственном, правящем там… Шанк-джи никогда не относился к тем, кто любит взбаламучивать пыль в архивах. Если бы подобный ему когда-либо беспокоил Внешние земли в прошлом, конечно, о нем сохранилась бы память. Ялан — в памяти всплыло тронутое временем лицо этого искусного воина, который учил его владеть оружием и, с тех пор как он стал мужчиной, сделался его тенью.
Шанк-джи придержал ориксена и заговорил со всадником, ехавшим позади него:
— Передай, чтобы Ялан подъехал.
Во всем его отряде он больше всего мог доверять этому ветерану, хотя даже Ялану он, конечно, не расскажет о предложении Темного — пока нет.
— Ялан прибыл. — Другой всадник приблизился прежде, чем они успели двинуться дальше.
— Поезжай со мной. Есть кое-что, о чем я хотел бы знать. — Он осторожно выбирал слова, подбираясь к сути дела, — Ты служил в императорской армии, когда она еще была армией. — Он подчеркнул эти слова, хорошо зная, что Ялан презирает так называемых воинов нынешних времен. — Не было ли тогда разговоров о некоем Темном владыке, который угрожал бы Внешним землям?
— Разговоры, да. Но они были запрещены. Хабан-джи издал указ о том, что это не следует упоминать. Но это было сразу после того, как он завоевал трон, много лет назад, — прямо ответил ветеран.
Шанк-джи был поражен. Странно, что его отец отдал такой приказ. Правление Хабан-джи было спокойным. Конечно, обычная вражда между великими Домами не стихала — Дом Вуроп, например, был уничтожен. Но подобная междоусобная борьба длилась веками. А вот война, угрожающая всем королевствам, — подобные войны закончились задолго до того, как Хабан-джи прошел испытания и завоевал трон. Семья его отца была вапаланской, и интересы императора в первую очередь касались дел Алмазного королевства.
— Это, должно быть, случилось очень давно?
— Верно, командир. Как раз перед великой засухой, когда равновесие пришлось восстанавливать.
Об этом Шанк-джи знал. В ту пору Внешние земли сильно пострадали. Старики и слабая молодежь были обречены на смерть. В резиденциях большинства Домов, больших и малых, в тихой, уединенной комнате висела доска со списком имен, которые по определенным датам вспоминали с почестями — но в другое время не упоминали. Видимо, войну вытеснили из памяти позднейшие ужасы недостатка воды.
— А этого Темного владыку называли каким-нибудь именем? Из какого королевства он был родом?
— Никакого имени. Должно быть, оно тоже было под запретом. По преданию, прадед моего деда сражался с ним. Говорили, что этот владыка был не из наших краев. Он явился из ниоткуда и, видимо, ушел в никуда. Командир, тот, странный, что приезжал к нам…— Ялан говорил тихо — он мог переступить какую-нибудь черту и вызвать гнев Шанк-джи.
Его вождь ответил не сразу. Сомнения все еще мучили его. Наконец он, насколько мог себе позволить, рассказал Ялану часть правды, не желая, чтобы тот подумал, будто Шанк-джи рассержен на него за то, что тот посмел упомянуть посланника.
— Все это кусочки и части. Я должен узнать как можно больше, прежде чем смогу быть уверен до конца. Но твоя память очень мне помогла, и я в долгу перед тобой.
