Его губы были изогнуты в усмешке, а взгляд серых глаз сеял смятение в ее и без того растревоженной душе.
— А насколько милостивым ты бы хотела видеть меня, Катриона? Должен ли я просто взять причитающуюся мне добычу и довольствоваться этим?
Она пыталась выдавить слова из пересохшего горла:
— Только… только оставь мне хоть капельку уважения к самой себе. Это все, о чем я прошу, Райан. Уничтожь эти фотографии, чтобы никто здесь никогда не узнал правду. Дай мне шанс жить спокойной жизнью, когда ты уедешь.
Его темные брови слегка изогнулись, но глаза смотрели беспощадно.
— И это все? Я разочарован, Катриона. Я думал, что ты выше этого. В конце концов, ты ведь влюблена в меня, правда?
Вопрос ошеломил ее. Не только своей прямотой, но еще тем, что внезапно повернул ее лицом к тому, о чем она старательно избегала думать. Еще около часа назад чувства к нему было достаточно легко объяснить грубым сексуальным влечением, если ты не настолько глупа, чтобы считать богатство и власть самым важным. Но теперь она увидела Райана с другой стороны. Она увидела мужчину с благородной душой и настолько гуманного, что он пожертвовал карьерой, лишь бы не мириться с несправедливостью и варварством.
Его глаза все еще неотрывно смотрели на нее, пытаясь проникнуть в душу и ожидая ответа. Огромным усилием воли девушка отвела взгляд и тупо уставилась в ветровое стекло. Наконец, обретя голос, она жестко сказала:
— Женщина, которая влюбилась бы в тебя, была бы дурой, Райан. Ты бы никогда не был верен ей, так ведь? По твоему собственному признанию, ты предпочитаешь случайные связи. Ты использовал фразу «на регулярной основе». Я это совершенно четко запомнила. Твои представления о влюбленности отличаются от моих. Тебя влечет только физическое удовольствие. Все остальное для тебя не имеет значения.
Душу Райана внезапно наполнили разочарование и безысходность. Это ее мнение он изо всех сил старался разрушить, но, очевидно, напрасно тратил время.
Тем не менее у него промелькнула одна утешительная мысль: вместо того, чтобы отрицать, что она все-таки влюблена в него, она просто ушла от ответа. Сказала только, что была бы дурой, если бы влюбилась в такого типа, как он. Она готова сдаться? Он это скоро установит, как только позволят время и место. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что не хочет ее потерять. Теперь, когда он наконец нашел эту великолепную женщину, он не позволит Катрионе Макнейл исчезнуть — чего бы это ни стоило.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Как только они расположились в тихом уголке коктейль-бара, к ним подошел элегантно одетый официант и достал книжечку, чтобы принять заказ. Райан заказал аперитив и попросил принести меню.
Мягкая музыка и рассеянный свет в зале, без сомнения, должны были способствовать умиротворению и приятному настроению, но на Катриону это не действовало. Она была взвинчена и напряжена, как струна. Райан, наоборот, излучал обычную спокойную уверенность, а выражение его лица, на котором было написано радостное предвкушение предстоящего, только раздражало ее. Может, он и выиграл эту игру и обеспечил себе ночь страсти, но разве нужно при этом так явно демонстрировать свою победу?
Когда принесли напитки и меню, Райан улыбнулся ей.
— «Гленливет» с минеральной водой. Я помню, это твой любимый напиток. Или это, как и все остальное, ты сказала только затем, чтобы произвести на меня впечатление?
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — пробормотала она смущенно.
— Лгунья.
— Не смей называть меня лгуньей! — прошипела Катриона.
Он с удивлением посмотрел на нее.
— А почему нет? Это тебе подходит. — Взгляд его серых глаз, в котором злость смешалась с весельем, приглашал ее к спору, но она лишь молча смотрела на него, так что он наконец вздохнул и демонстративно раскрыл меню. — Итак, что ты будешь есть? Как насчет отварного лосося? Думаю, в этих краях любой шеф-повар сможет приготовить кулинарный шедевр из свежевыловленного лосося.
— Я не настолько голодна, — ответила она, понемногу приходя в себя и разглядывая свои ногти. — У меня, кажется, пропал аппетит.
— Выпей аперитив, — предложил он с нежной улыбкой преувеличенного сочувствия. — Аппетит придет. — Не советуясь с ней больше, он жестом подозвал официанта и сделал заказ. — После ужина мы прогуляемся по берегу реки и насладимся вечерней свежестью, — весело объявил он. — Наступает конец чудесного летнего дня, скоро появятся звезды. Это должно настроить тебя на романтический лад.
Романтика? — с горечью подумала Катриона. Он так это называет? Она сделала небольшой глоток из своего бокала, поставила его, медленно подняла глаза и с вызовом спросила:
— Как долго ты намереваешься оставаться в Киндарохе?
Он изобразил удивление:
— Я думал, что все объяснил тебе вчера. Эта часть страны созрела для развития. Единственное, что ей нужно, это чтобы кто-то перенес ее в двадцать первый век.
— И этот кто-то ты, не так ли?
Он пожал плечами.
— А почему бы нет? Это как раз то, что я лучше всего делаю. В любом случае это благодаря тебе я оказался здесь, так что ты не имеешь права жаловаться.
— У меня есть полное право жаловаться, возразила она. — Если бы ты относился к женщинам с большим уважением и не использовал их в качестве инструмента для удовлетворения своей похоти, ничего подобного не произошло бы.
— Может быть, ты и права, — безразлично ответил Райан. — Но что касается всех этих женщин, о которых ты так беспокоишься, они получили именно то, чего заслуживали. Большинство из них играли и проигрывали, но ни одна потом не жаловалась. До тех пор, пока на сцене не появилась ты.
Она с трудом верила своим ушам. По сравнению с ним Дон Жуан был просто святым. Самонадеянный, заносчивый…
— Ты хочешь сказать, что я заслужила такое обращение? — с негодованием спросила она.
— В то время я считал, что заслуживаешь, — ответил Райан уклончиво. Он поднял свой бокал в шутливом тосте. — В любом случае, не пострадало ничего, кроме твоей гордости, так что давай выпьем за твое доброе здоровье.
Она сжала кулаки и очень медленно сосчитала до десяти, затем постаралась говорить как можно спокойнее:
— Думаю, будет лучше, если я вернусь в Лондон. Я уеду в конце недели.
Он на минуту задумался, затем с сомнением покачал головой.
— Это было бы ужасной ошибкой, Катриона. Это нарушило бы мои планы. И вообще, вспомни, что случилось с тобой, когда ты оказалась в Лондоне. Ты же была овечкой в стае волков.
Он был прав, но ей не хотелось соглашаться.
— В прошлый раз я послушалась неверного совета. На этот раз я не буду такой глупой.
— Все так говорят, — возразил он. — Но продолжают совершать те же самые ошибки. — Он перегнулся через столик и по-отечески погладил ее по руке. — Поверь моему слову: оставаться здесь со мной гораздо безопаснее. Как говорит старая пословица, «неизвестность — худший враг».
