— Уилл! — Он очнулся. Сесилия смотрела на него сквозь окно машины.
— Что ты делаешь? — Ее голос потеплел. — Эй, Бастер, смотри, мамочка вернулась. Рэгс, давай поцелуемся.
Мужчина зевнул.
— Я думал их одиннадцать.
— Эти четверо обожают кататься в машине. Их бы хватил сердечный удар, если бы Мойра оставила их дома.
— Тринадцать, — раздался позади Сесилии голос Мойры. — У тебя тринадцать кошек.
— Не глупи. Мойра. У меня их только одиннадцать.
— Тринадцать. Я считала.
— Когда я вчера в четыре покидала дом, — важно объяснила Сесилия, — их было одиннадцать.
— Когда я уезжала из твоего дома в семь, — твердо заявила Мойра, — их было уже тринадцать.
Сесилия пристально посмотрела на подругу.
— Кто-то из наших друзей отдал своих кошек?
— Правильно! Какая разница? Где одиннадцать, там и тринадцать!
— Все понятно, — хохотнула Сесилия, затем повернулась к Уиллу. — Ты хорошо чувствуешь себя в компании моих четырех кошек из тринадцати?
— Да. — Он сам удивлялся этому. — Они почти усыпили меня.
— Я заметила. Нам придется загнать их обратно в контейнеры, чтобы Мойра могла довезти их до дома. Кстати, пилоты нас уже зовут. Ты взял платье?
— Сейчас возьму. — Уилл вылез из машины, открыл багажник и достал платье. — Возвращаемся. Спасибо еще раз, Мойра, рад был познакомиться.
— Я тоже. — Она улыбнулась. — Мягкой посадки.
Солнце вставало, окрашивая небо розовым цветом. Горы темнели в туманной голубизне, а деревья кутались в нежно-зеленое покрывало.
— Если желаете кофе, угощайтесь, — раздался голос из динамика. — Есть также безалкогольные напитки, легкая закуска, булочки.
Пилоты, видимо, решили, что с их пассажирами лучше общаться посредством радиосвязи.
Полтора часа спустя разморенная и счастливая Сесилия заснула. Внезапно ее разбудил странный клацающий звук. Уилла рядом не было, должно быть, он прошел в головную часть самолета. Она натянула платье и выглянула из-за занавески.
Уилл сидел на длинной, обтянутой кожей скамье перед компьютером. Он явно бодрствовал всю ночь.
С глубоким вздохом Сесилии пришлось признать правду: она-то считала Уилла плейбоем, способным вырвать ее из рутины жизни, а он оказался таким же трудоголиком, как и она сама.
Ступая босыми ногами по холодному полу, она подошла к нему, пристроилась рядом и прижалась головой к его плечу.
— Ладно, — сказала она, — давай посмотрим, что мы можем узнать о Гасе.
— Если он говорит правду о нелетной погоде, то, должно быть, застрял в округе Колумбия, — заявил Уилл. — Перед твоим пробуждением я как раз разговаривал с пилотом. Он пояснил, что мы сделали небольшой крюк, чтобы избежать бури. В Интернете сказано, что международные аэропорты имени Даллеса и Рейгана временно закрыты и все полеты задерживаются.
— И что он может там делать? — поинтересовалась Сесилия. — Наверняка затеял какую-нибудь аферу.
Уилл откинулся на спинку и ответил, пожав плечами:
— Может быть, он связан с поставками наркотиков?
— По-моему, мы драматизируем ситуацию.
— А откуда у него тогда сверхдоходы?
— И что ты собираешься делать?
— Не знаю. У меня нет улик, одни подозрения. Я надеялся, что смогу честно поговорить с Гасом, он должен был объяснить мне источники доходов, чтобы я, как его бухгалтер, мог подписать декларацию. Я бы предпочел, правда, сделать это после свадьбы, если она вообще состоится.
— И позволить Салли выйти замуж за опасного человека?
Уилл колебался с ответом.
— Разве у тебя не создалось впечатление, что Салли и Дерек в курсе дел Гаса?
— Создалось, — призналась девушка.
— Поэтому я не беспокоюсь за Салли. Начнем волноваться, если Гас не появится на свадьбе. Я просто думаю, что мне следует делать в такой ситуации? — Он откинул голову назад и закрыл глаза. — Возбудить финансовое расследование, даже если это разрушит его карьеру и жизнь? Я испорчу жизнь Салли, на меня обидятся тетя и дядя, я рассорю маму с сестрой, не говоря уже о презрении друзей и знакомых. Или просто бросить все к чертовой бабушке, принять условия игры и подписать декларацию?
Сесилия понимала, выбор действительно сложный — выбор между чувствами и совестью.
— Самое важное — решиться, — протянула она. Что бы ты ни выбрал, это твой путь.
— Черное или белое. Семья и друзья на одной чаше весов, профессиональная честь — на другой.
— Знаю. Самый сложный выбор в мире. — Девушка на секунду замолчала, затем продолжила:
— Врачам часто приходится выбирать, кого спасать, мать или ребенка. Та еще дилемма! Нужно учитывать множество факторов, чтобы найти верный путь. Без ошибок, конечно, не обходится, — добавила она, ласково глядя на него, — но так или иначе приходится рисковать.
Уилл вздохнул.
— Ты права, мне тоже придется решать.
— И чем скорее, тем лучше.
Мужчина повернулся к ней и взял девушку за руку.
— Спасибо тебе. Какое бы решение я ни принял, оно будет не из легких. Но без твоей помощи, — он глубоко заглянул ей в глаза, — было бы еще труднее.
— Я буду счастлива поговорить с тобой в любую минуту, — заверила она его, хотя на душе ее скреблись кошки. Она знала, что завтра не сможет закончить их отношения прощальным поцелуем и пожеланием счастья в личной жизни. Они слишком привязались друг к другу, хотя именно этого она и не должна была допустить.
— Как ты говорила, мы стали друзьями. Но я хочу большего.
— Мы едва знаем друг друга. — Она готова была молить его прекратить эти серьезные разговоры и вернуться в постель. Приключение на одну ночь вот и все, что ей требовалось. — Есть вещи, которых ты не знаешь, и, вероятно, узнав меня лучше, возненавидишь.
— Сомневаюсь. Мы никогда не узнаем друг друга, если не будем вместе. — Он улыбнулся. Она едва удержалась от того, чтобы не броситься к нему в объятия с криками: «Женись на мне!»
Впрочем, она не намерена выходить замуж. Она делает карьеру, ей нужно набрать еще несколько лет практики, а затем уже заняться преподавательской деятельностью в ветеринарной академии. Для продвижения вперед ей нужна свобода и независимость.
И хотя голова полнилась разумными мыслями, она продолжала тонуть в золотисто-зеленых очах Уилла, а ее тело дрожало от желаний.
Но ей не просто хотелось заполучить его в постель, она желала построить с ним совместную жизнь, с ним и одиннадцатью, нет, тринадцатью кошками.
— Уилл, — начала Сесилия с беспечной улыбкой, но с тяжелым сердцем, — мы очень весело проводим время. Своеобразная компенсация за то, что не радовались жизни в подростковом возрасте. Однако наше приключение грозит обернуться будущими страданиями, поэтому мы не можем позволить эмоциям одержать верх над разумом.
