– Я знаю все, что надо, – ответил он и наклонился ко мне. Усмешка исчезла, черные глаза блестели. – Ты правда считаешь, Альфред Кропп, что мой интерес к тебе ограничивался Печатью? Ты настолько наивен и глуп, что не соображаешь, почему так важно тебя извлечь? В твоих жилах течет сила, которую мир не знал более двух тысяч лет. Почему ее даровали именно тебе – выше моего понимания. Но раз уж эта сила существует, наш долг ее охранять. Мы должны проследить за тем, чтобы этот «предмет особого интереса», гораздо более важный, чем безделушки Соломона, не попал в плохие руки и не был утрачен из-за небрежного обращения. Вот в чем задача нашей Конторы. Вот для чего мы существуем. Это миссия, а я – Оп-девять. Я и есть миссия, и миссия будет выполнена. Он крикнул через мое плечо: – Теперь заходите!
Дверь открылась, вошел тип с комплекцией дуба. У него была большая квадратная голова, узкие глаза и такие тонкие губы, что если не приглядишься, то не увидишь. Вместо приветствия он коротко, по-военному кивнул Эбби.
– Альфред, – изрек Нуэве, – позволь представить доктора Мингуса. Сегодня он тебя осмотрит.
03:17:15:23
После осмотра, проведенного доктором Мингусом, пара ребят из команды отвела меня обратно в хижину. Вести меня им пришлось, потому что сам я идти не мог. У главного здания я заметил еще один «черный костюм», а по пути к хижине в лесу мелькнули еще двое. Все в черном и все в одинаковых темных очках. Мафиози из АМПНА.
Было около пяти вечера, уже смеркалось. Охранники бросили меня на кровать. Щелкнул замок. Я лежал и слушал абсолютную тишину – если можно слушать абсолютную тишину.
У доктора Мингуса был странный выговор, густой и невнятный. Когда он говорил, с его тонкой, как лучина, губы свисала слюна.
– Будешь сотрудничать – все пройдет как по маслу. Мы кое-что измерим, потом выполним несколько безобидных исследований, возьмем кровь…
Медицинский центр находился на глубине одного пролета под шато, за герметической металлической дверью. Операционные. Смотровые. Томограф. В другие помещения я не заглядывал, но доктор Мингус вырубил меня одним уколом, так что вполне возможно, я и там побывал. Не знаю, сколько времени я был в отключке, но, кажется, довольно долго. Помню только, что, когда пришел в себя, Мингус сиял, как ребенок, который нашел под рождественской елкой вожделенный подарок. А я чувствовал себя как выпотрошенная тыква, но с другого, более мрачного праздника.
В хижине номер тринадцать я зарылся лицом в подушку.
«Я генный инженер, Альфред. Ты знаешь, что такое генная инженерия?»
Иголки у шприцов были толщиной с мое запястье. Пробирки с темной артериальной кровью – моей кровью – выстроились рядами, и на каждой своя цветная бирка: «Спецоп»… «GD»… «Софа»… Последняя меня смутила, но это была уже десятая порция, которую из меня выкачали, и все расплывалось. Софа? Что, черт возьми, за Софа?
«Это просто поразительно. Самое значительное событие в моей жизни. В жизни всех, Альфред! Ты присутствуешь при самом важном научном прорыве с тех пор, как Уотсон и Крик взломали код ДНК!»
Доктор Мингус вколол мне препарат, от которого меня сморило. Я словно поплыл в облаках. Широкое лицо Мингуса то выныривало, то исчезало. Потом меня привязали к каталке и отвезли в комнату с большим сканером.
«Сейчас мы посмотрим твой мозг, Альфред. Больно не будет, но ты должен лежать совершенно неподвижно. Тебе когда-нибудь делали томографию? Это ничуть не больно».
Мне показалось, что, пока я лежал в томографе, кто-то заговорил голосом Нуэве и произнес имя София. Но я сказал себе, что это сон или галлюцинация, однако вспомнил о Сэмюэле. Он был моим опекуном и поклялся меня защищать. Где же он? И на кого мне теперь положиться?
После сканирования я посмотрел Мингусу в лицо: «Вы закончили?»
«На сегодня – да. Завтра проведем еще кое-какие тесты. Мне понадобятся образцы тканей. Скажи, Альфред, тебя когда-нибудь оперировали?»
Меня усыпят, вскроют и возьмут образцы тканей жизненно важных органов. Особый интерес доктор испытывал к сердцу… Он собирался отрезать от него кусочек.
«Ты благословен, Альфред. Представляешь?»
Иголка в пах:
«Ты дар всему человечеству…»
Луч ослепительного света в глаза:
«Сила самой жизни, да?»
Его лицо напоминало жуткую маску с Хеллоуина. Широкое, плоское и пустое. У него даже бровей почти не было, а глаза были темными, смертоносно-черными, как у акулы. Единственная эмоция, которую я заметил в них за все это время, напомнила о мальчике из Огайо, любителе поджигать лупой муравьев. Но больше всего пугало то, что я повидал много таких мингусов, а этот был мингусом в квадрате. Ему не просто нравилась его работа, он ее обожал. Как Нуэве, он сам и был своей работой.
«Сила самого Господа…»
Моя подушка пахла лавандой. Изо рта текла слюна. Я лежал и вдыхал смесь из запахов собственной слюны и лаванды.
Меня отвезли в последний кабинет, самый жуткий. Там стояло стоматологическое кресло. Два головореза из охраны взяли меня под мышки и поволокли к нему по кафельному полу. По пути мои ноги скребли металлическую решетку стока. Громилы усадили меня в кресло и зафиксировали ремнями руки и ноги. Доктор Мингус развернул кресло и очень близко ко мне наклонился. От него пахло сладкой ватой. Меня чуть не стошнило.
«Последнее на сегодня, Альфред. Скорее для меня, чем для науки. Я, должен признать, любопытен и немного скептик. Как истинный миссуриец, я все хочу потрогать своими руками».
Мингус отступил на шаг, и я увидел, что между двумя тупоголовыми громилами стоит Эшли. Они развели ее руки в стороны. Я все еще был под действием наркоза и сначала подумал, что это галлюцинация. Я не мог видеть то, что видел. Этого не могло быть.
Доктор Мингус встал между мной и Эшли, но она была выше его на голову, и я видел ее лицо. А еще различал то, что он держал в правой руке.
Скальпель.
Я дернулся в кресле. Ремни не пустили. Плечо Мингуса нырнуло вниз и пошло вперед. Он воткнул скальпель в центр грудной клетки Эшли и с силой опустил лезвие до самого пупка. У нее подкосились колени, но те два урода удерживали ее на ногах.
Мингус отошел в сторону. Подбородок Эшли упал на грудь. Качнулись светлые волосы. Кровь закапала на холодный кафель и ручейком потекла в сток. И я вспомнил, что сперва удивился, зачем он понадобился.
Мингус повернулся ко мне.
«Покажи свой дар».
Сладкое дыхание и шепот.
«Яви силу Господа!»
Он сделал на моей ладони надрез четыре дюйма длиной, потом отстегнул ремни и выдернул меня из кресла. Охранники, державшие Эшли, разошлись в стороны. Она, как в замедленной съемке, повалилась на пол и осталась лежать, свернувшись калачиком.
Точно так же и я теперь лежал на своей узкой кровати в маленькой хижине и вдыхал запах слюны и лаванды.
