– Кто такой доктор Мингус? – спросил я.
Эбби замялась.
– Я знаю, что такое Джи-Ди у нормальных людей,[11]– встрял я. – Но что это значит на языке АМПНА?
– Так распорядился Нуэве, – сказала Эбби, бледная как смерть. – Очевидно, еще до селекторного совещания. Наверное, он уже знал, что решит совет. – Тут она крепко сжала мою руку. – Доктор прилетел, чтобы сделать анализы, как и положено перед всяким извлечением. Это часть протокола и совершенно секретно.
– Вот именно – совершенно секретно! – Она повернулась ко мне. – Джи-Ди, Альфред, означает «Генетические разработки».[12]
04:03:43:05
Эбби отвела нас на второй этаж в конференц-зал. Мы сели за длинный стол: Эшли рядом со мной, Абигейл Смит – напротив. Эбби открыла лэптоп и нажала на кнопку. С потолка медленно спустился большой экран. Эбби нажала вторую, и свет пригас.
– Что происходит? – требовательно спросила Эшли. – Альфред имеет право знать.
– Небольшие изменения в протоколе извлечения. – Эбби нажала на клавишу, и на экране возникла картинка.
Это был аэроснимок тропического острова. Солнечный день, пальмы, набегающие на белоснежный песок волны. Несколько домиков с белеными стенами и соломенными крышами. Очень похоже на рекламный плакат туристического агентства.
– Что это? – спросил я.
– Кэмп Омега-один. Остров, которого нет на карте и который находится в южной части Тихого океана, – ответила Эбби. – Наша самая секретная база, не считая штаб-квартиры. На КО-один постоянный персонал, и, кроме него, о базе знаем только я и Оп-девять. Теперь, естественно, знает и Эшли.
– Ну, хоть и не Карибы, но очень похоже, – заметил я.
– Только не это, – выдохнула Эшли.
– Почему? – удивился я, но Эшли не ответила, и я обратился к Эбби: – Что-то я не понял. Какое отношение имеет эта КО-один ко мне?
Эбби, стараясь не смотреть мне в глаза, уткнулась экран.
– Это твой новый дом, Альфред.
Она нажала на кнопку, и картинка приблизилась.
Я разглядел кабинку для переодевания и сохнущую на веревке одежду. Вода была изумрудно-синей.
«Прямо рай», – подумал я, и по спине почему-то побежали мурашки.
– Очень красиво, – медленно проговорил я.
– Альфред, ты не понимаешь, – подала голос Эшли. – Они не собираются давать тебе новую личность. Не будет никакого извлечения из гражданского интерфейса. Тебя отправят на этот остров и оставят там… Навсегда.
– На время, – поправила Эбби.
– Все равно непонятно, – признался я. – Зачем отправлять меня на этот засекреченный остров?
– Я узнала об этих изменениях только сегодня утром, – сказала Эбби. – Боюсь, решение совета окончательное. Он счел, что в сложившихся обстоятельствах стандартное извлечение исключено.
– Это почему же? – спросил я. Эбби взглянула на Эшли и промолчала. Тогда я продолжил: – Если ты сейчас скажешь, что информация засекречена, я достану тебя прямо через стол.
– Дело в его крови? – предположила Эшли. – В ее свойствах?
Сзади ответили:
– Мы не можем рисковать потерей носителя важнейшего активного агента из всех, что известны Конторе.
Нуэве. Он только что вошел. Стоял, опираясь на свою черную трость, и улыбался. Глаза у него сверкали. Я почему-то подумал о пиратах.
– Другими словами, ты слишком важен для нас, Альфред. – Нуэве обогнул стол, похлопал меня по плечу и сел рядом с Эбби. – Жизненно важен, особенно с учетом возраста. Даже если Протокол «Феникс» завершится удачно, всегда есть риск, пусть и малый, что с тобой случится нечто, скажем так, необратимое.
– Если вас беспокоят Журден и его ребята, вы можете их просто перебить, – сказал я. – Устроить им экстремальное извлечение, или как это у вас называется.
– Этого мало, – повел плечами Нуэве. – Конечно, мы можем экстремально извлечь мсье Гармо. Но это не исключает твоей гибели по другой, более прозаичной причине. Например, от несчастного случая. Гуляешь себе по оживленной улице, и вдруг машина – бац! – и нет больше Альфреда. Мы не можем так рисковать.
Эбби нажала на третью кнопку, и началось слайд-шоу с видами Омеги-один.
Между чудесными тропическими растениями – ухоженные дорожки. Водопад футов сто высотой, внизу – бассейн олимпийских размеров. Теннисные корты. Кинотеатр. На мысу высоко над морем сверкает здание из стекла. Мой новый дом? Клуб АМПНА?
– Разве не здорово? – без тени иронии спросил Нуэве. – Все удобства. Лучшие повара. Персонал – супер, позавидуют самые дорогие мировые курорты. Даже массажистки есть!
– Омега, – повторил я. – Это, по-моему, последняя буква греческого алфавита?
Нуэве кивнул.
– Не по-твоему, Альфред, а именно последняя буква греческого алфавита.
– Конец пути.
– Там ты будешь в безопасности, – попыталась подбодрить меня Эбби и собралась добавить что-то, но осеклась. – Никто из нас не хотел, чтобы этим все закончилось. Но порой необходимость становится превыше наших желаний. Ты, как никто, должен это понимать.
– А если мы все-таки пойдем по намеченному пути, а я пообещаю быть очень осторожным? Переходить дорогу только на зеленый свет и ездить исключительно на автобусе?
Эбби покачала головой:
– Мне жаль, Альфред. Я пыталась. Я настаивала на первоначальном протоколе, но… – Она зло посмотрела на Нуэве. – Меня переиграли.
– А то, что сказала Эшли? Про «навсегда». Я не смогу уехать?
– Мы… я… попробуем устраивать короткие поездки…
Нуэве подавил смешок.
– Это тюрьма, – кивнул я. – Без решеток на окнах, без нар и толчка в углу, но тюрьма. Вы переправите меня на этот остров, и я останусь там до конца своих дней.
Кто-то тронул меня под столом. Эшли. Она стиснула мою руку. К глазам подступили слезы, словно Эшли выжимала их из меня.
– Окончательное решение еще не принято, – сказала Эбби.
– Все уже решено, – возразил Нуэве.
Эбби его как будто не слышала.
– Сегодня вечером я улетаю, чтобы лично выступить перед советом.
– А если они все равно откажут? – спросил я.
– Обязательно, – сказал Нуэве.
– Откуда ты знаешь?
– Он не знает. – Эбби посмотрела на Нуэве, тот ухмылялся.
