— Завтра.
— Есть!
Я изображал тупого болвана, таких часто показывают в американских фильмах, когда солдаты тупо орут что-то в ответ орущему сержанту.
Пока люди готовились к отбою, мы с Бугой отошли в сторону.
— Ну, что, Слава, надо как-то объясниться с Будой, иначе он весь взвод задрочит.
— Надо. Иначе — кто-то кому-то морду начистит, как медный пятак пастой ГОИ.
— Когда пообщаешься?
— Сегодня.
— Может, завтра стоит. Утро вечера мудренее.
— Может, и завтра, а лучше — сегодня.
— Сорок вторая рота! Отбой!!! — проорал дневальный.
«Замки» и «комоды» продублировали команду.
Я подошел к старшине.
— Поговорить надо, старшина.
— Товарищ курсант! Обращайтесь по команде!
— После отбоя и без свидетелей можно и так.
— Обращайтесь по команде!
— Я хотел по-мужски, а ты, если хочешь по пояс деревянного из себя строить, — строй. Могли как мужики разобраться с глазу на глаз, без свидетелей, коль ты шуток не понимаешь. Привел с собой всех, кто служил, и что получил? Если шутка не по вкусу пришлась — извини, но устраивать из этого трагедию в стиле летучих обезьян — не надо.
— Здесь армия, и старших нужно уважать, поэтому ко мне обращаться только по званию. Я вас, Миронов, научу Родину любить! Вместе с вашим взводом! Свободен!
— Есть! — вскинул руку в воинском приветствии, развернулся на каблуках и вышел.
Меня подбрасывало от злости. Этот баран не может простить шутку! И то, что будет отрываться на всем взводе — неправильно! Пусть бы на мне, да Хохле отрывался, так нет же, гидроцефалу нас мало. Неудовлетворенные амбиции.
Ночью раздалась команда: «Батальон! Подъем! Форма одежды номер один! Поротно!»
Все сонные, ни хрена не соображающие, стали выбегать на улицу, поеживаясь. Форма номер один, или как еще называли «раз», — в трусах. Никто ничего не понимал. На часах два ночи. Но сержанты дублировали команду. Я тоже проорал, что положено. Офицеры батальона уже были на ногах и сами проводили построение. Тут же и командир батальона полковник Абрамов.
— Батальон, равняйсь! Смирно!
Как могли мы четко исполнили эту команду. Чего хотят?
— Командирам рот провести поверку личного состава, о результатах доложить!
Офицеры вышли строевым шагом из строя и начали проводить поверку. Обычно это делали замкомвзвода и докладывали, что незаконно отсутствующих нет.
Ну, а здесь, коль все офицеры батальона — дело нешуточное. Значит, кто-то в самоходе.
Я огляделся, считая в полутьме своих людей. В темноте все неверно, не посчитать. У командиров отделений спрашиваю:
— Все на месте?
Каждый «комод» спит в палатке со своим личным составом, поэтому должен знать все или нет.
Все мужики по очереди доложили, что на месте.
Все равно сердце билось. А вдруг кто-то из моих удрал? Можно было бы и в темноте проорать за кого-то искаженным голосом из последних рядов «Я», когда выкликнут фамилию самоходчика, да, вот, незадача, если бы знать, на месте все или нет. Темно, как у негра в жопе.
Вот дошло дело и до моего взвода. Первый взвод, вроде, все на месте. Пока ротный проводил перекличку, согласно списка вечерней поверки, двое офицеров ходили и считали по головам, чтобы никто не проорал за кого-то «Я».
Раньше такого не было.
Вот и мой взвод…
Хоть на улице и не больше плюс пяти, а от меня валит пар. Все на месте? Никто не ринулся по бабам? Мать твою!!!
Внимательно вслушиваюсь в ночную темноту, как отвечает мой взвод. Вроде, все голоса соответствуют названным фамилиям. Отвечают без пауз. Назвали фамилию, сразу, без паузы, кашлянья, заминки, откликается. Да, и офицеры — капитаны Тропин и Баров неслышными пантерами крадутся в темноте, осматривая взвод. Зная их кошачьи повадки хищников, можно сказать, что они готовы сейчас броситься и растерзать самоходчика. Также, подозреваю, что они сейчас обнюхивают взвод, не выпил ли кто чего. Например, даже одеколон.
Вроде, пронесло. Второй взвод на месте. Стали проверять третий взвод. Баров и Тропин неслышными тенями переместились дальше. Хоть и команду «Смирно» никто не отменял, я как можно тише, незаметнее, не привлекая к себе внимание, оттер со лба пот. Пронесло. Все на месте.
Вслушиваемся в темноту и голос Верткова, который проводил поверку. Вроде, все положенные голоса отвечают.
Проверка роты закончена.
— Сорок вторая рота, становись! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!
И пошел капитан строевым шагом докладывать полковнику Абрамову:
— Товарищ полковник, в сорок второй роте поверка произведена, лиц, незаконно отсутствующих нет! Временно исполняющий обязанности командира роты капитан Вертков!
— Вольно! — рявкнул Абрамов.
— Вольно! — продублировал Вертков, развернувшись к строю лицу.
Потом встал в строй.
Нелепо, конечно, все это выглядело. Офицеры в кителях, сапогах, перетянутые портупеями, и мы — в трусах и сапогах. Кто-то в майках, кто-то без них. Нервы постепенно приходили в порядок, и начал бить озноб. Наружная температура все-таки нелетная. Не май месяц на дворе, однако!
И вот когда докладывала сорок четвертая рота, оказалось, что нет двоих курсантов. В самоходе.
— Батальон! Пять минут на туалет, а потом — отбой! Разойдись!
Сержанты продублировали команду. Все ломанулись к известным березам. До туалета бежать далеко, да, еще и по росе. Дураков нет. Хотя… Сорок первая рота побежала. Шаровара запретил ссать под березами. Ну, их!
Пока оправляли естественные надобности, то перекинулись парой фраз по поводу самоходчиков. Надо же быть такими идиотами, столько пройти и вот так… Накануне присяги все просрать и быть пойманными. То, что их поймают, уже никто не сомневался. А куда им идти? Вернутся в роту, но все уже всем известно. Бараны!
Наутро все шло как всегда, только на зарядке старшина несколько раз скомандовал «Бегом»!
— Отставить! Второй взвод не резко сгибает руки в локтях!
— Бегом! Отставить! Второй взвод не одновременно со всей ротой подает корпус вперед!
Потом наконец-то скомандовал «Марш». Ну, что же, месть кота Леопольда в действии.
После зарядки, умываясь в общем умывальнике поневоле все разговоры вокруг ночного переполоха и придирок старшины к нашему взводу.
Если первый повод для обсуждения был, конечно, глобальный, но не с нами, то второй… Своя рубашка ближе к телу… Попутно обсуждалось, как можно отбиться от старшины. Но мы тогда были молодыми салабонами, которые могли больше фантазировали, чем что-то предпринимали. Чаще всего звучало одно предложение — набить Бударацкому морду. На большее нас не хватало.
