Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Нам тоже пришлось отказаться от послаблений и организовывать работу в соответствии с самыми жесткими требованиями конспирации и безопасности.
Тщательно разрабатывались маршруты движения, рассчитанные на то, чтобы выявить наружное наблюдение. У саваковцев была прекрасная выучка, их готовили американские и израильские инструкторы. Сами персы — исключительно способные люди, так что любая оплошность могла обернуться для нас бедой. Бед же у нас и так было достаточно.
Иранская резидентура была небольшой, знакомство с работниками и делами заняло несколько недель. Обстановка в стране развивалась так стремительно, с такими неожиданными поворотами, что работать приходилось очень много. Мне показалось, что некоторые коллеги недостаточно активны, пытаются прикрывать случайными связями отсутствие выходов на действительно интересных нам людей. Слабы оказались контакты среди духовенства, хотя важно, что они вообще есть. Их должно быть больше — муллы ввязываются в политику, у них давние и тесные отношения с базаром, следовательно, они досягаемы для разведки. Армия присутствует на политической арене как грозная и загадочная сила, к ней тянутся американцы. Надо интенсивно развивать связи с офицерами, которые удалось установить в дни революционной неразберихи.
Задача задач— американцы. Лишь захват посольства США, ликвидация легального присутствия американцев в Иране несколько ослабили давление Центра на резидентуру. Американская агентура в Иране осталась, но наладить работу с ней было неимоверно трудно.
Американская разведка в полной мере использовала иранскую эмиграцию. Эмигранты— неисчерпаемый, но весьма ненадежный источник информации. Суждения эмигрантов могут быть верными или неточными, но все они окрашены ненавистью к тем, кто их вытеснил из страны, и поэтому не заслуживают полного доверия.
Меня не удовлетворял уровень осмысления событий, качество информационных сообщений. Многие из них приходилось коренным образом перерабатывать. Это не занятие для резидента, но выхода не было. Несколько раз с удивлением обнаруживал грубые искажения в переводах документов, что заставило скептически отнестись к некоторым специалистам по языку фарси, сверять их переводы с оригиналом, что также требовало времени. К счастью, был быстро найден общий язык со знатоками Ирана, энтузиастами своего дела послом В.М. Виноградовым, советниками Н.И. Козыревым, Е.Д. Островенко. Общение с ними позволяло лучше узнавать еще малознакомую страну.
Однако я не мог замкнуться в четырех стенах своего кабинета. Нужны были контакты, непосредственные соприкосновения с иранской действительностью, знание города. Без этого резидент превращается в руководителя общего плана, его указания и рекомендации обесцениваются, незримый барьер начинает отделять его от коллег. Требовала движения и натура оперативного работника.
Кто-то сказал, что, выбирая между действием и бездействием, разведчик всегда отдаст предпочтение первому. Это не всегда благоразумно, бывают ситуации, где выгоднее не проявлять активности. Тем не менее, утверждение верно.
Вновь думаю, что не могу идти в воспоминаниях в строго хронологическом порядке, от события к событию. Событий было много, они подробнейшим образом описывались компетентными наблюдателями и исследователями: штурм посольства США и взятие американских заложников в 1979 году, падение правительства Базаргана, война с Ираком, неудачный американский десант для освобождения заложников, истребление моджахедов иранского народа, истребление партии Туде, погромы советского посольства, бесконечные политические убийства, взрывы и расправы.
Лучше, думается, вспоминать эпизоды, оставшиеся в памяти навсегда. За абрисом эпизодов прорисовываются характеры. Характеры, проявляясь, создают действие. Действия разных характеров, объединяясь, создают тот самый гобелен, который и называется жизнью. Яркие, изящные пейзажи Ирана, персидская лаковая живопись, звуки и запахи Востока — замечательный фон. Фон для чего? Как тут не вспомнить слова нашего Агеева: «А в театр вы ходите?» Уж если цитировать, то первоисточник, замечательную статью замечательно увлекавшегося русского человека — Виссариона Григорьевича Белинского, называвшуюся проникновенным «Любите ли вы театр?». Ведь любить театр вовсе не значит аккуратно посещать модные московские премьеры, где часто заметен грим, голоса звучат порою ненатурально, со сцены несет сквозняком и запахом клея, а котурны так навязчиво напоминают о себе, громыхая по некрашеным доскам авансцены.
Нет, театр, который я действительно люблю, не таков...
ТЕГЕРАН
Здания старых посольств в Тегеране, тех, что существовали до Второй мировой войны, упрятаны в глубине просторных парков, за глухими кирпичными стенами. Высокие платаны и сосны, пережившие не одну иранскую смуту, бросают густую уютную тень на аккуратные лужайки, подстриженный кустарник, посыпанные мелким красным щебнем дорожки, дремлют под журчание арыков, несущих прохладную воду с гор. Советское и английское посольства почти соприкасаются углами своих участков. В 1910 году расположились в парке, который через шесть лет отошел российской миссии, мятежные отряды Саттар-хана. Правительственные войска подвергли их артиллерийскому обстрелу в упор с территории английской миссии (видимо, ограды тогда были пониже) и вынудили к сдаче.
Фасадная сторона нашего посольства тянется метров на четыреста по северной стороне улицы Черчилля, переименованной в улицу Нефль-ле-Шато в честь местечка под Парижем, где дожидался революции имам Хомейни. Улица малолюдна — расположены на ней два-три магазинчика, консульский отдел посольства, отделение Интерпола. Прямо напротив ворот посольства стоит трехэтажный дом, шторы на окнах которого никогда не поднимаются. Есть в этих шторах узкие щели, откуда день и ночь наблюдают за нами. Так было при шахе, так осталось в исламской республике. Зайдет в посольство посетитель-иранец, выйдет, и в первом же переулке его дотошно допросят — кто таков, какие такие дела в посольстве, с кем встречался, о чем говорил, установят адрес и, если убедятся, что зашел человек по наивности, попугают и отпустят, предупредив, чтобы не вздумал появляться здесь опять. Бьют редко, но пистолетом пригрозят и обыщут, разумеется, самым тщательным образом. Так что посетителей в посольстве бывает очень немного, в основном иностранные дипломаты, приезжающие посетовать на обилие слухов и отсутствие информации.
В том же доме напротив примечается, кто из иностранных дипломатов бывает в посольстве регулярно. При случае в иранском МИДе соответствующему послу могут намекнуть, что не стоило бы, дескать, вашему сотруднику так тесно общаться с посланцами «восточного империализма». Надо сказать, что оказывать таким образом давление на дипломатов новая власть любит, и игнорировать разного рода намеки было бы просто неосмотрительно, особенно после того, как было взято штурмом посольство США, а его сотрудники оказались заложниками. Можно ли пропустить мимо ушей совет официальной газеты революционному народу поинтересоваться одним посольством, расположенным к югу от «шпионского гнезда», то есть захваченного посольства США? Там-де есть документы поинтереснее, чем у американцев. Одно из небольших посольств было предупреждено местным исламским комитетом по поводу того, что в его, посольском, мусоре обнаруживается слишком большое количество пустых винных бутылок, а это свидетельствует о потреблении дипломатами спиртного вопреки указаниям имама Хомейни. Что может последовать за таким предупреждением? Да что угодно. Демонстрация, гнусного содержания надписи на стенах, забастовка мусорщиков, наконец. Иранцы много терпели от иностранцев, и уязвленное чувство национального достоинства отыгрывается теперь на правом и виноватом, а врожденная, казалось бы, иранская вежливость оборачивается подчеркнутой грубостью.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
