– Мы играли, и он упал. Я нечаянно на него прыгнул. Я не хотел.
Однажды Мэрион спросила у него:
– Питер, ты хоть раз приземлялся на собственную попу?
Он ухмыльнулся; светло-карие глаза сияли, не замечая ее раздражения.
– Неа.
В дождливые дни, когда мальчики играли в доме, Мэрион точно знала, что хотя бы одна игрушка Майкла окажется разобранной. Скотт отказывался расстраиваться, когда Мэрион рассказывала ему об этом.
– Милая, этот мальчик – инженер, – заметил он. – Он хочет знать, как все работает. Пока он в основном разбирает вещи на части. Следующим шагом он начнет собирать их. Так и будет; погоди – и сама увидишь.
– К этому времени у Майкла не останется игрушек, – ответила Мэрион.
Сам Майкл совершенно не возражал. Он обожал Питера. Даже когда тот уходил домой на обед, он всегда торопился обратно и чаще всего делил десерт с Майклом.
«Если б только он не был таким надоедой, – тоскливо подумала Мэрион. – Если б он не пытался все время говорить мне, что делать». Питер вечно замечал все сломанное и требующее починки. «Миссис Блейн, у вашего тостера провод протерся… Миссис Блейн, вы не должны завязывать шнурок Майкла, когда он рвется, вы должны дать ему новый… Миссис Блейн…»
Ее мысли неизбежно перетекли на ту июньскую субботу. Она сидела на террасе и читала. На деревьях – изумительная красота – распустились все листья, и Майкл с Питером играли на заднем дворе. Обоих ужасно возбуждал предстоящий осенью детский сад, и Майкл прибежал к ней с очередным вопросом:
– А нам правда разрешат пойти в садик? Откуда они узнают, что нам обоим пять с половиной?
Она улыбнулась его серьезным серым глазам и дала особое – крест на сердце – обещание: она отведет их в школу и скажет учителю, чтобы тот их пустил. Мэрион глубоко ушла в книгу и тут внезапно поняла, что рядом стоит Питер.
– Знаете, там есть сухая ветка, – объявил он.
– Сухая ветка?
– Прямо вон там, – ответил он и указал на вяз, затеняющий террасу. – Видите?
Он был прав. На одной из ветвей не было листьев.
– Ну ладно, мы о ней позаботимся.
Она попыталась вернуться к книге.
– Вы должны позвонить рабочему, чтобы он ее спилил. Она может упасть и поранить нас.
Мэрион почувствовала, что потихоньку закипает.
– Питер, – наконец произнесла она, – я позвоню рабочему, когда соберусь, но не сомневайся – если эта ветка упадет, с твоей удачей ты окажешься в ста милях отсюда.
Он улыбнулся, принимая шутку, и вернулся к Майклу. Мэрион посмотрела на дерево. Ветка однозначно сухая, а местные рабочие как раз заняты обрезкой деревьев у дома напротив. Она видела их грузовик. Если она сейчас позвонит им…
Мэрион крепко взялась за книгу. Не хватало еще получать указания от пятилетнего мальчишки. Эта ветка мертва с прошлой осени. Если она не свалилась зимой под тяжестью снега и выдержала мартовский ветер, то наверняка провисит там еще пару дней.
А на следующий день Майкл залез на нее, и она сломалась.
Мэрион не могла стереть эту сцену из памяти: тело Майкла на террасе, лежащая рядом ветка, и Питер – нога на обломанном суке, руки цепляются за ствол дерева…
Это была ее вина, но и вина Питера. Майкл залез на сухую ветку, но если бы Питер не полез следом – Питер, который знал, что эта ветка опасна, – ничего могло и не случиться. Могло…
Когда Майкла везли в больницу, он был в коме. Он открыл глаза и заговорил только один раз. «У нас с Питером есть здоровский секрет. Питер…»
«Питер». Это было его последнее слово.
Мэрион встала. Механически прибрала со стола и на кухне. Потом пошла наверх переодеться. Она отказалась от уборщицы, решив, что от физического труда – веник, мастика, пылесос – будет уставать и сможет лучше спать ночью. Но без Майкла дом и так был непривычно опрятным.
Мэрион одевалась медленно, но когда закончила, было всего четверть девятого. Она закрутила волосы в узел и спустилась вниз. Выглянула на крыльцо – и сразу пожалела об этом. Соседские дети – свежеумытые, причесанные, на удивление опрятные в новой одежде и сияющих туфлях – спешили мимо, возбужденно обсуждая открытие школы. В этом потоке заметно выделялись подготовишки. Они цеплялись за материнскую руку в испуге пополам с нетерпением.
«И мы бы шли с ними», – подумала Мэрион, вцепившись в перила крыльца. У нее не хватало сил сделать несколько шагов до двери и зайти в дом. Она стояла и смотрела, как мимо идут дети, по двое, по трое и большими группами, пока не исчезли последние. Все, кроме одного. Уже было без четверти девять, и он, немного запаздывая, шел по пустой улице…
Питер! Мэрион оторвала от него взгляд и посмотрела вниз, с такой силой сжимая перила, что костяшки пальцев побелели. Затем заставила себя вновь посмотреть на мальчика.
Мэрион не видела его со дня похорон. После трагедии Питер был в сильном шоке и три дня пролежал в кровати. Но когда они выходили с кладбища, он стоял и ждал. «Миссис Блейн, – сказал он. – Майкл…»
Она слышала собственный голос – сорванный, безумный: «Уберите его от меня! Уберите его с глаз моих!»
И не видела Питера все лето. Его старая тетка увезла мальчика в какой-то пансионат.
Казалось, Питер за это время подрос. Он не замечал Мэрион, но шел медленно, глядя себе под ноги. Выглядел он несчастным и одиноким. Мэрион продолжала смотреть на него, шепча про себя: «Я ненавижу этого ребенка». Но едва она произнесла эти слова, как Питер поднял взгляд, заметил ее и улыбнулся. Он улыбнулся так, будто ждал здесь Мэрион, но боялся, что она опоздает. Ей послышался голос Майкла: «Питер – мой друг».
Не раздумывая, Мэрион спустилась с крыльца и пошла по мощеному тротуару. Ей казалось, что ее тащат, как будто Майкл настойчиво тянул за руку, как всегда, когда ему хотелось, чтобы мама поторопилась. Мэрион казалось, что сын напоминает ей про обещание – крест на сердце – проводить их с Питером в школу в самый первый день.
Она сдержит обещание. Она пойдет с Питером. И не важно, как Мэрион относится к ребенку. Нельзя, чтобы маленький мальчик в первый раз шел в школу в одиночестве.
Мэрион подошла к нему. Ее губы пересохли и потрескались. Скотт сказал, она не сможет пережить потерю Майкла, пока не простит этого ребенка.
– Привет, Питер, – еле слышно произнесла она.
Его «здрасте» прозвучало совсем обыденно, будто и не было этих трех месяцев.
– Я провожу тебя в школу, – сказала она.
Он кивнул и вприпрыжку пошел рядом.
– Я знаю. Майкл сказал, вы обещали.
На имени друга его голос дрогнул, и Мэрион с невольным сочувствием осознала: у Питера тоже было одинокое лето.
Мэрион взглянула на его пустые ладошки.
