Пролог
Три года назад
В необычно холодный и ветреный вечер понедельника шестидесятивосьмилетняя Вирджиния Уэйклинг не спеша прогуливалась по костюмной галерее музея «Метрополитен», и у нее не возникло ни малейшего предчувствия, что этот чарующий вечер закончится трагедией.
И ей осталось жить всего четыре часа.
Музей был закрыт для обычных посетителей, потому что вскоре начиналась самая крупная акция по сбору денег, и в этот час коллекцию платьев, в которых бывшие Первые леди щеголяли на инаугурационных балах, представили на рассмотрение попечителей.
Платье Вирджинии являлось точной копией того, что было на Барбаре Буш в 1989 году. Создание Оскара де ла Рента – корсаж из черного бархата, длинные рукава и синяя юбка из переливчатого шелка. Вирджиния знала, что выглядит в нем гордо и царственно – именно такое впечатление она и хотела произвести на окружающих.
Однако все же макияж, которым занималась Дина, вызывал у нее некоторые сомнения. Вирджинии казалось, что он слишком яркий. Дина протестовала: «Миссис Уэйклинг, поверьте мне. Он идеально сочетается с вашими темными волосами и красивой кожей, а также просто требует ярко-красной губной помады».
«Может быть, да, – подумала Вирджиния, – а может, и нет». Тем не менее она знала, что тщательно наложенный макияж позволяет ей выглядеть моложе на десять лет. Она шла от одного инаугурационного платья к другому, и ее завораживали различия между ними: облегающий наряд Нэнси Рейган с одним открытым плечом и двумя тысячами осколков горного хрусталя на розовом шелке; леди Берд Джонсон в серебристом платье с длинными рукавами; Мишель Обама в рубиново-красном. Такие разные – и каждая полна решимости выглядеть наилучшим образом рядом со своим мужем, президентом.
«Все проходит так быстро», – подумала Вирджиния.
Они с Бобом начали совместную жизнь в маленьком доме на три комнаты и две семьи в совсем не модном Нижнем Ист-Сайде Манхэттена, но почти сразу все стало меняться. Боб родился с даром для работы с недвижимостью и к концу первого года их брака сделал первый взнос за дом, в который они перебрались. И это стало первым из множества блестящих решений, которые ему предстояло принять в мире недвижимости. Теперь, сорок пять лет спустя, Вирджиния владела домами в Гринвиче и Коннектикуте, двухэтажным особняком на Парк-авеню, роскошной виллой, выходящей на океан в Палм-Бич, и кондоминиумом в Аспене для катания на горных лыжах.
Пять лет назад Боб умер от сердечного приступа. Вирджиния знала, что он был бы очень доволен тем, как аккуратно Анна управляет бизнесом, который он для них построил.
«Я любила его, – с тоской подумала она, – хотя он обладал вспыльчивым и деспотичным характером. Но меня это никогда не беспокоило». Два года назад в ее жизнь вошел Айван. Он был на двадцать лет младше, они познакомились во время коктейльной вечеринки на художественной выставке в маленькой студии в Гринвич-Виллидж. Ее внимание привлекла статья о художнике, и она решила сходить на его выставку. Там угощали дешевым красным вином, она пила его из пластикового стаканчика и разговаривала с людьми, которые рассматривали картины. Именно в этот момент к ней подошел Айван.
– Что вы о них думаете? – спросил он спокойным, ровным голосом.
– О людях или картинах? – ответила Вирджиния, и оба рассмеялись.
Выставка закрывалась в семь часов. Айван предложил – если у нее есть время – зайти в небольшой итальянский ресторанчик, расположенный по соседству, где, как он сказал, была превосходная кухня. Так началось то, что стало постоянной величиной в ее жизни.
Конечно, ее семья не могла не заинтересоваться, куда она регулярно ходит – и с кем. Естественно, они с ужасом отреагировали на ее ответы. После того как Айван окончил колледж, он посвятил себя спортивному фитнесу, и сейчас стал личным тренером, но у него был природный талант, большие мечты и профессиональная этика, – пожалуй, единственные качества, которые роднили его с Бобом.
– Мама, подыщи себе вдовца соответствующего возраста, – резко сказала Анна.
– Мне не нужен новый брак, – ответила она им. – Однако я всегда рада возможности получить удовольствие и провести интересный вечер.
Вирджиния посмотрела на часы, обнаружила, что стоит неподвижно уже несколько минут, и не сразу поняла, в чем причина. Возможно, дело было в том, что она всерьез размышляла, не выйти ли ей за Айвана замуж, несмотря на большую разницу в возрасте. Да, именно так.
Отбросив эту мысль, она снова принялась изучать платья бывших Первых леди. «Интересно, – подумала она, – предполагал ли кто-то из них, что в их жизни будет и такой день? Я определенно не подозревала, как изменится моя. Может быть, если бы Боб прожил больше и пошел в политику, он бы стал мэром, сенатором или даже президентом. Но он создал компанию, некую общность, и дал мне возможность поддерживать то, что я считаю важным, например музеи».
Этот прием соберет множество знаменитостей и самых щедрых спонсоров. А сама Вирджиния станет главной звездой вечера, и за эту честь ей следует благодарить деньги Боба.
Она услышала шаги у себя за спиной, обернулась и увидела свою тридцатишестилетнюю дочь Анну в таком же великолепном платье, как и то, что Вирджиния выбрала для себя. Анна долго искала в Интернете, пока не нашла золотой кружевной наряд, созданный Оскаром де ла Рента для Хиллари Клинтон к инаугурации 1997 года.
– Мама, на красной дорожке появились репортеры, и Айван тебя ищет. Он думает, что ты хотела бы там присутствовать.
Вирджиния попыталась не вдумываться в слова дочери. С одной стороны, «он думает, что ты хотела бы там присутствовать» – нечто пассивно-агрессивное, как если бы сама Анна лучше знала желания матери. А с другой, у Анны состоялся нормальный разговор с Айваном, и она искала мать по его просьбе.
«О, как бы я хотела, чтобы моя семья одобрила решение, которое я в конце концов для себя приму, – подумала Вирджиния с легким раздражением. – У них собственная жизнь, и они ни в чем не нуждаются. Пусть же оставят меня в покое и дадут прожить свою жизнь так, как я хочу».
