Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
На то, чтобы забраться в лодку, требуется время – с непривычки получается не сразу. Наконец, это нам удается, мы отвязываем веревку и выходим на открытую воду. Тратим пару минут, чтобы приноровиться к ритму друг друга и не шлепать веслами по воде вразнобой.
Двое взрослых мужчин должны грести куда быстрее мальчика, но Хамелеон отнял у нас непозволительно много времени. Всматриваюсь за корму, силясь разглядеть парня, борющегося с непривычным для него управлением деревянного суденышка, но ничего не вижу – темень, хоть глаз коли.
– Миша, остановись! – кричит Данилов, но без толку, его слова поглощают темные воды.
Вдруг в темноте вспыхивает сноп света. Бьет целенаправленно, словно путеводная нить протягивается в Цимлянском море от маяка на восточной дамбе. Неестественный, мертвый, призрачный свет. Он направлен к северо-востоку, и внезапно я замечаю там, в черных водах, какое-то волнение. Происходит что-то нехорошее, и мы в своей лодочке, качающейся на волнах, так уязвимы перед надвигающимся ужасом. Сдается мне, что счет наших жизней уже пошел на секунды. Но где же Миша?
– Плывем к маяку! – кричу я Данилову. – Миша должен быть где-то там!
Глава 10
Cаркел
Цимлянское водохранилище, восточная дамба, маяк
С непривычки ноют плечи, вдобавок болят ребра – черт бы побрал этого Хамелеона! Нас обдает брызгами, черная вода то и дело норовит выбить весла из рук. Ничего, надо потерпеть. Восточная дамба прямо по курсу – торчат из воды каменные плиты, узкая полоска земли и песка поросла кривоватыми деревьями, за ними – сейчас почти скрывшийся от глаз в разросшейся зелени маяк. Но сноп света отчетливо виден, и падает он на воду вдали, образуя неровное пятно.
Я смотрю туда, и волосы на затылке встают дыбом. Там, в пятне света, бурлит и пенится вода, кругами расходятся волны, а потом медленно и величественно возникают обломки каменной стены. Воронка ширится, показываются полуразрушенные башни, оплетенные сине-зелеными водорослями. Сквозь многочисленные пробоины видны домишки, прилепившиеся к стене, – мрачные, неживые, пугающие. Признаться, я до конца не верю в легенду про призрачный город даже сейчас, но что тогда мы с Иваном созерцаем собственными глазами?
– Твою мать! – выдыхает Данилов. Он тоже впечатлен, и это еще мягко сказано. Мы будто смотрим фильм ужасов, вот только на роль его героев выбрали нас.
Город-призрак, наконец, полностью оказывается на поверхности, его сохранившиеся строения подрагивают, словно в агонии. Даже сейчас крепость выглядит внушительно. Сырая, скользкая, почерневшая и освещенная призрачным светом маяка, она угрожающе покачивается и стонет. Остается лишь догадываться, что или кто рождает этот стон – то ли сквозняки, гуляющие по погребам и казематам, заглядывающие в подвалы и снова выбирающиеся на волю через провалы и дыры в стенах, то ли какие-то существа воют от голода и злости на весь мир. Да и так ли это важно? Вот он, Саркел, русская Атлантида, стоит перед нами, и сколько ни три глаза – ничего не меняется.
– Ты же тоже это видишь? – тихонько спрашивает Данилов, и я киваю – пересохшее горло отказывается издавать звуки.
Волны из эпицентра воронки докатываются до нас и сильно раскачивают лодку. Мы хватаемся за скользкие борта, пытаясь удержаться. Только бы не перевернуться! Почему-то кажется, что если мы окажемся в воде, то уже не выкарабкаемся.
Я замечаю в воде белесые полоски, они вытягиваются от Саркела к восточной дамбе, плавно, неспешно, иногда выныривая на поверхность и снова погружаясь. Похоже на щупальца невообразимо огромного спрута, тянущего их к жертве.
– Быстрее! – ору я, приходя в себя от оцепенения. – К маяку!
Мы гребем из последних сил, лодка прыгает на волнах, то и дело зачерпывает черную воду – ее набралось уже по наши лодыжки, и это тоже затрудняет движение.
– Миша!!! – кричит Данилов и заходится сухим кашлем.
Мы огибаем дамбу. Корявые деревья уже позади, с ветвей нас провожают диким взглядом ночные птицы, еле слышно переговариваясь между собой. Слава богу, хоть они не проявили к нам большого интереса, по крайней мере, пока.
Вот и маяк. Перед ним – выброшенный на каменные плиты ржавый рыболовецкий катер. О него разбивает волны рукотворное негостеприимное море. Маяк, когда-то белоснежный, а сейчас пожелтевший от времени, озарен светом. Складывается ощущение, что даже стены источают этот жуткий свет. В какой-то момент мне кажется, что сияние вокруг маяка – дыхание неведомого существа, ничего общего с прежним строением не имеющего.
Мы уже подплыли довольно близко – еще десяток гребков, и дно лодки заскребет по округлым камням у дамбы. Уже можно различить детали: распахнутую дверь у подножия маяка, основание с архитектурно оформленными носами лодок, торчащих из стены (один из носов обломан, и осколки валяются на земле), прямоугольные стены с маленькими круглыми окошками и зубчатым карнизом, башенку с колоннами наверху и зажженный фонарь, направленный на Саркел.
Белесые ворсистые щупальца уже выбрались на дамбу и стремительно приближаются к маяку. Вдруг наверху, среди колонн, я замечаю Мишу. Он пробирается к фонарю и уже занес над ним осколок кирпича.
– Не успеем! – мои слова больше похожи на стон.
Данилов выхватывает у меня «ТТ» и начинает палить в переплетающиеся отростки, уже начавшие обвивать здание маяка. Бесполезно. Выпустив всю обойму, Иван с досадой бросает пистолет на дно лодки. Впрочем, кое-чего он все же добился – Миша вздрагивает от звуков выстрелов и оборачивается. Замечает лодку. Затем взгляд его опускается ниже, и на лице паренька застывает ужас, который парализует все тело. А щупальца, тем временем, ползут выше, они уже достигли колонн и тянутся к Мише, нависают над ним.
В этот момент Миша оживает. Даже отсюда видно, как тяжело даются ему последние движения. Перед нами – словно кадры замедленной съемки: медленно опускается рука с зажатым в ней камнем, внезапно гаснет свет, и тут же весь маяк оказывается погребен под извивающимися отростками невидимого подводного животного. Строение, столько лет простоявшее под ветрами и непогодой, не выдерживает такого давления и начинает медленно оседать, погребая под собой и Мишу, и щупальца.
– Не-е-ет!!! – кричит Данилов, в отчаянии вцепившись в весло и размахивая им в воздухе.
Маяк рушится, складывается, взметая в воздух кучу пыли – будто туман окутывает дамбу. И тут начинается Нашествие. Из недр призрачного города-крепости доносится многоголосый вопль. Стены его покрываются сетью мелких трещин, они ширятся на глазах, пока не взрываются тысячами осколков, со свистом проносящихся в воздухе. А вместе с осколками в воздух поднимаются чудовища самых разнообразных форм и размеров, созданные, кажется, больным воображением художника-маньяка. Крылатые создания носятся в воздухе, морские гады вспарывают водную гладь, сталкиваются, дерутся и двигаются дальше. Взмывают в воздух и ночные птицы, до этого спокойно сидевшие на деревьях, растущих вдоль дамбы. Они начинают кружиться над нашей лодкой, издавая противный клич, больше похожий на скрежет по металлу.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
