Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Эти принципы научного метода – объективность, наблюдение, формулирование гипотез и пересмотр их при дальнейшем исследовании фактов, – хотя и являются валидными для всех направлений науки, не могут одинаково прилагаться ко всем объектам научной мысли. Хотя я не компетентен в области физики, существует, несомненно, выраженное различие между наблюдением за живым человеком в целом и наблюдением определенных аспектов личности, выделенных из нее и изучаемых без оглядки на целое. Это не может быть сделано в любой системе без искажения указанных изолированных аспектов, которые хотелось бы изучить, потому что они находятся в постоянном взаимодействии с каждой частью системы и не могут быть поняты вне целого. Если пытаться изучать один аспект личности в отрыве от целого, необходимо разъять личность – другими словами, разрушить ее целостность. Тогда можно изучать тот или иной изолированный аспект, но все выводы, которые будут сделаны, неизбежно окажутся ошибочными, потому что будут получены на мертвом материале – расчлененном человеке.
Живой человек может быть понят только как целое и живое существо, пребывающее в постоянном состоянии изменений. Поскольку каждый индивид отличается от любого другого, даже возможность обобщений и формулирование законов ограничены, хотя ученый-наблюдатель всегда будет стараться найти какие-то общие принципы и законы, применимые к множеству индивидов.
Есть и еще одна трудность в научном подходе к пониманию человека. Данные, которые мы получаем в отношении человека, отличны от данных, полученных при других научных исследованиях. Нужно понимать человека в его полной субъективности, чтобы понимать его вообще. Слово «а» не является словом, потому что слово – это то, что оно значит для конкретного использующего его человека. Словарное значение слова – всего лишь абстракция по сравнению с реальным значением, которое слово имеет для произносящего его человека. Это, конечно, несущественно для терминов, обозначающих физические объекты, но очень важно для слов, описывающих эмоциональный или интеллектуальный опыт. Любовное письмо, написанное в начале века, воспринимается нами как сентиментальное, неестественное и в какой-то мере глупое. Любовное письмо нашего современника, который хотел бы высказать те же чувства, для людей, живших пятьдесят лет назад, показалось бы холодным и бесчувственным. Слова «любовь», «вера», «мужество», «ненависть» имеют целиком субъективное значение для каждого индивида, и не было бы преувеличением сказать, что они никогда не имеют одного и того же значения для двух человек, потому что не существует двух одинаковых людей. Они даже могут не иметь того же значения, какое имели десять лет назад, для одного и того же человека благодаря тем изменениям, которые с ним произошли. То же самое верно, конечно, и для сновидения. Два сновидения, имеющие одинаковое содержание, могут иметь совершенно различное значение для двух различных сновидцев.
Одной из важных особенностей научного подхода Фрейда было как раз понимание субъективности человеческих высказываний. На этом знании основывалась попытка не принимать высказывание на веру, но задавать вопросы о том, что данное конкретное слово в данный конкретный момент в данном конкретном контексте значит для данного конкретного человека. Такая субъективность на самом деле очень существенно повышает объективность метода Фрейда. Любой психолог, достаточно наивный, чтобы думать «слово есть слово есть слово», будет общаться с другим человеком только на очень абстрактном и надуманном уровне. Слово является знаком уникального опыта.
Научный метод Фрейда
Если мы будем понимать научный метод как метод, основанный на вере в возможности разума, оптимально свободного от субъективных предубеждений, детальном наблюдении за фактами, формировании гипотез, пересмотре гипотез при открытии новых фактов и так далее, мы увидим, что Фрейд был настоящим ученым. Он приспособил свой научный метод к необходимости изучать иррациональное, а не только то, что может быть исследовано с помощью позитивистской концепции науки, как делало большинство ученых-социологов. Другим важным аспектом мышления Фрейда является взгляд на свой объект как на систему или структуру; он предложил один из самых ранних примеров системной теории. С его точки зрения ни один единичный элемент личности не мог быть понят без понимания целого, и ни один единичный элемент не мог измениться без изменений, пусть даже незначительных, в других элементах системы. В отличие от взглядов расчленяющей позитивистской психологии и очень сходно с более старыми психологическими системами, например, системой Спинозы, Фрейд рассматривал индивида как целое, которое больше объединения частей.
До сих пор мы говорили о научном методе и о его позитивном значении. Однако простое описание научного метода ученого не обязательно означает, что он получил правильные результаты. Действительно, история научной мысли – это история имеющих важные последствия ошибок.
Приведем всего один пример научного подхода Фрейда – его отчет о случае Доры. Фрейд лечил эту пациентку от истерии, и после трех месяцев анализ был закончен. Не вдаваясь в детали изложения Фрейда, хочу показать его объективное отношение, приведя выдержки из истории болезни. Третий сеанс пациентка начала следующими словами:
«– Знаете ли вы, что я здесь сегодня в последний раз?
– Как я могу это знать, раз вы ничего мне об этом не говорили?
– Да, я приняла решение продолжать лечение до Нового года [дело было 31 декабря]. Но я не стану дольше ждать исцеления.
– Вы же знаете, что можете прекратить лечение в любое время. Однако сегодня мы продолжим нашу работу. Когда вы приняли свое решение?
– Две недели назад, мне кажется.
– Это похоже на заявление горничной или гувернантки об увольнении – предупреждение за две недели.
– Была гувернантка, которая предупредила о своем уходе К., когда я гостила у них в Л., на берегу озера.
– В самом деле? Вы никогда мне о ней не говорили. Расскажите» [11; 105].
Затем остаток сеанса Фрейд посвятил анализу того, что это разыгрывание роли горничной на самом деле означало. Здесь не важно, к каким выводам Фрейд пришел; имеет значение только чистота его научного подхода. Он не рассердился, он не попросил пациентку передумать, не поощрял ее, говоря, что если она останется с ним, ей станет лучше; он только заявлял, что раз она пришла, то даже хотя это один из последних сеансов, им следует использовать время для того, чтобы понять, что означает ее решение.
Однако при всем восхищении верой Фрейда в разум и в научный метод нельзя отрицать, что Фрейд часто оставляет впечатление одержимого рационалиста, который строит теории практически на пустом месте и насильно притягивает объяснения. Он часто создавал конструкции из обрывков данных, что приводило к заключениям, недалеко уходящим от абсурда. Я имею в виду описание Фрейдом истории детского невроза[26][17]. Как отмечал сам Фрейд, когда он писал этот отчет, он все еще находился под свежим впечатлением того, что он называл «искаженной реинтерпретацией» психоанализа Карлом Густавом Юнгом и Альфредом Адлером. Чтобы объяснить, что я имею в виду, говоря об одержимом мышлении Фрейда, придется довольно подробно рассмотреть этот отчет.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
