Через двадцать минут машина свернула с большого шоссе на запад. Теперь они ехали вдоль какого-то бульвара. Таксист обернулся и оживленно заговорил на маратхи, пытаясь в чем-то убедить Грийера. В ответ тот поднял ладони вверх и очень спокойно и уверенно произнес несколько слов. Потом передал водителю купюру в сто рупий и четко сказал еще пару фраз, как будто объяснял ему, что нужно сделать. Таксист молча сунул деньги в карман и опять отвернулся.
Они свернули на боковое шоссе, а потом еще и еще раз. Каждая дорога была уже и хуже, чем предыдущая. Современный город с огнями, яркими рекламными щитами и забитыми пешеходами улицами постепенно исчез, уступая место трущобам третьего мира с лабиринтами извилистых переулков, ветхими домишками, телегами, запряженными быками, коровами на улицах и нищими ребятишками.
Грийер снова сказал несколько слов водителю и протянул ему еще одну купюру. Такси замедлило ход и повернуло на разбитую грунтовую дорогу, по обеим сторонам которой тянулись бедные хижины и дома высотой в четыре-пять этажей с ненадежными на вид балконами. Здесь не было практически никакого движения, если не считать пары велосипедистов и нескольких торговцев, толкавших перед собой тележки с товаром. Казалось, пешеходы и автомобили избегали этой улицы, отчего она выглядела странно заброшенной и даже немного зловещей.
— Это Каматипура, — сказал Грийер. — Самый большой район красных фонарей в Бомбее.
Томас взглянул на улицу новыми глазами. Внезапно старики, прячущиеся в тени от солнца, оказались не просто стариками, а владельцами борделей, молодые люди, курившие в дверях домов, не обыкновенными бродягами, а сутенерами, а женщины, шустро подметающие пол в кухнях, не домохозяйками, а мадам.
— Где же девушки? — спросил Томас. Действительно, молодых женщин было совсем не видно, и это казалось странным.
— Некоторые спят. Другие работают. Им не разрешается выходить из борделя без сопровождения gharwali — так здесь называют мадам.
Грийер показал на верхние этажи домов, мимо которых они проезжали.
— Несовершеннолетние девочки там. Их прячут на чердаках. Они практически невидимы. Если бы не наши агенты, которые знают все эти переулки вдоль и поперек, мы бы никогда в жизни их не нашли.
Таксист увеличил скорость, но Грийер дотронулся до его плеча и быстро сунул ему еще несколько купюр.
— Он нервничает, потому что мы белые, — объяснил Грийер. — Таксисты получают бакшиш — вознаграждение — от сутенеров, если привозят сюда покупателей. А сутенеры уже знакомы с CASE. Если таксиста заметят с нами, это повредит его бизнесу.
В конце улицы Томас заметил черноглазого юношу, который разговаривал с мужчиной с совершенно седыми волосами. Мужчина стоял спиной к ним, но молодой человек бросил на таксиста такой недобрый взгляд, что тот всерьез перепугался. В мгновение ока он потерял всякий интерес к поездке, дотронулся до амулета хамса, подвешенного к зеркалу заднего вида, и быстро зашептал молитву. Грийер постарался его успокоить, но слова не возымели на мужчину никакого действия. Нажав на газ, он быстро выехал из Каматипуры и высадил Томаса и Джеффа через несколько кварталов.
— Ничего, мы поймаем другое такси, — сказал Грийер и зашагал вперед, обходя торговцев с тележками и разносчиков.
Томас вдруг ощутил страшную неловкость. Они были единственными белыми среди целого моря коричневых лиц. Трое мальчишек-попрошаек совсем близко подошли к нему, показывая жестами, что они хотят есть. Томас никак не отреагировал. Тогда мальчишки принялись хватать его за руки, а один даже попытался залезть в карман. Томас отстранился от них и чуть не наступил на слепого нищего, который сидел на тротуаре рядом с костром, разожженным из мусора.
Грийер оглянулся, заметил смущение Томаса и посоветовал:
— Просто продолжайте идти вперед.
Он поймал еще одно такси и попросил водителя отвезти их на центральный вокзал, Мумбаи-Сентрал. Томас забрался на заднее сиденье и глубоко вздохнул. Он испытывал почти физическое облегчение.
— Итак, — сказал Грийер. — Теперь вы своими собственными глазами видели то, что видят наши агенты. Во всяком случае, видят днем.
— Трудно поверить, что за этими стенами спрятано столько девушек, — сказал Томас. Он снова вспомнил о двух мужчинах — кто они, владельцы борделя или сутенеры? — которые так напугали таксиста.
— Их тысячи, — подтвердил Грийер. — И некоторым не больше двенадцати — тринадцати лет.
На Мумбаи-Сентрал они сели в поезд, направлявшийся на север. Утренний поток пассажиров схлынул; Томас нашел свободное местечко возле двери, рядом с пожилым человеком, и высунул голову наружу, чтобы лицо обдувал ветерок. Поезд миновал Парель, потом спальные районы; после остановки на станции Дадар он обогнул окраины Дхарави — самого большого района трущоб в Бомбее, по словам Грийера, — и, пролетев сквозь заросли мангровых деревьев, наконец притормозил на станции Бандра.
Вслед за Грийером Томас вверх по лестнице поднялся на мост, с которого открывался вид тоже на трущобы, но не такие огромные, как Дхарави. На мосту было полно нищих; они сидели практически под ногами у прохожих и протягивали руки за подаянием. Тут были и старики, и совсем молодые люди с детьми на руках. Многие были калеками; они выставляли напоказ свои шрамы, закованные в гипс конечности, а то и просто культи вместо рук или ног. Никто из пассажиров не обращал на попрошаек ни малейшего внимания. Томас пожалел десятилетнюю девочку с младенцем и дал ей монетку в десять рупий. Потом быстро догнал Грийера, который уже успел спуститься вниз, на улицу.
У лестницы выстроилась целая вереница рикш; они ожидали клиентов. К ним тут же подскочил молодой человек:
— Куда? Бандра? Джуу? Санта-Круз?
— Пали-Хилл, — ответил Грийер и взглянул на Томаса. — Сегодня офис закрывается в полдень, но, полагаю, вы захотите заглянуть и познакомиться с коллегами.
Он забрался в кабину; Томас втиснулся на сиденье рядом. Взревел двигатель, и авторикша устремился вперед, прямо в гущу уличного движения.
Некоторое время они ехали молча, наслаждаясь теплым ветерком. Полуденное солнце здорово припекало, но влажность воздуха была по-зимнему невысокой, и температуру вполне можно было считать комфортной. Небо выглядело более голубым, чем утром; казалось, смог немного развеялся.
Минут через пятнадцать Грийер постучал водителя по плечу и произнес:
— Bas. Bas.
Рикша притормозил у обочины. Грийер заплатил на одну рупию меньше, чем следовало по счетчику. Так принято в Бомбее, загадочно объяснил он. Район оказался смешанным: тут были и жилые дома, и магазины, и офисы. Находился он в нескольких кварталах от большого торгового центра на Линкинг-роуд. Офис CASE располагался в обыкновенном, ничем не примечательном здании; никаких вывесок на двери не было.
Они поднялись по лестнице и остановились у двери — тоже без каких бы то ни было опознавательных знаков, но с кодовым замком. Грийер набрал несколько цифр. За дверью оказался современный, удобно обставленный офис с кондиционером. Грийер сообщил, что в бомбейском отделении CASE работают двадцать девять служащих. Примерно треть из них — стажеры из Соединенных Штатов, Австралии и Британии. Из штатных сотрудников двое тоже были выходцами с Запада, остальные были индийцами и приехали из разных частей страны. Томаса очень впечатлил тот факт, что даже 31 декабря, в канун Нового года, в офисе кипела бурная деятельность.
