– Ты ждешь ребенка, – сказал он, оседая на холодную землю. – Ты полна жизни.
Я коснулась живота правой рукой. Левую, повернутую к Онилвину, я не опускала ни на секунду.
– Богиня объемлет весь мир и все времена. Нет жизни без смерти, нет света без тьмы, нет страдания без надежды. Я Богиня, я – созидание и разрушение. Я колыбель жизни и я конец мира. Ты бы уничтожил меня, лорд Ясень, но не можешь.
Он смотрел на меня невидящими глазами. Потянулся ко мне рукой – не магией, он просто хотел до меня дотронуться, а может, дотронуться до чего-то иного. Я не уверена, что тянулся он ко мне, он что-то видел такое, до чего хотел дотянуться.
– Прости меня, – прошептал он.
– Я та ипостась Богини, которую ты нынче вызвал к жизни, лорд Ясень. Ты видишь прощение в ее лице?
– Нет, – прошептал он. Он оседал все ниже, пока щека его не коснулась земли, а тело не вытянулось рядом с Мистралем. Он вздрогнул и испустил последний долгий вздох. Онилвин, лорд Ясеневой рощи, умер как жил, окруженный врагами.
Глава одиннадцатая
Сначала я увидела в небе у себя за спиной белое зарево – будто вторая луна взошла, – а потом уже ощутила поднятый охотой ветер. Но я не отрывала взгляда от поверженного сидхе. Онилвин лежал без памяти и казался мертвым, но пока я не буду знать наверняка, я не отвернусь и не дам ему второго шанса меня убить.
Я слышала, как лошади, псы и другие твари опустились на мерзлую землю. Звук бегущих ног – и рядом со мной оказался Шолто. Он встал между мной и обмякшими телами, наставив копье, держа в руке обнаженный кинжал.
Я прислонилась к его спине, ощущая сильные мышцы сквозь подранную футболку. Как и я, он не был одет для морозной ночи. Магия заставляет забыть о житейских мелочах, пока не отступит, и ты не поймешь, что опять стала смертной... Ох, да, наверное, это только обо мне. Некоторые сидхе никогда не чувствуют холода.
– Ты ранена? – спросил он.
– Нет, только замерзла.
Сказав это вслух, я будто дала себе разрешение откровенно дрожать. Я плотнее прижалась к теплой спине и обняла руками талию Шолто. Но обнаружила не только талию: щупальца принялись ласкать мои руки. Он меня трогал, держал и обнимал, как делал бы это руками, если бы они не были заняты оружием. У Шолто хватало «рук», чтобы обнимать меня и драться одновременно. Было время, когда вид щупалец так меня беспокоил, что я боялась не выдержать, но это мелочное беспокойство осталось далеко в прошлом. Щупальца были теплые, как будто кровеносные сосуды в них подходили близко к поверхности. Они вытянулись назад, обнимая меня крепче, удлиняясь, как никогда бы не могли, будь в них кости. Я никакого беспокойства теперь не чувствовала, только тепло.
Нас объехал Йоланд в пышном придворном наряде и с обнаженным мечом в руке. Что он там делал, я не видела, но услышала его голос:
– У зеленоволосого пульс едва различим.
– А что Мистраль? – спросил Шолто.
– То же самое.
– Мистраля надо доставить к целителям, – сказала я, кутаясь в тепло спины и других частей Шолто.
– А Онилвина? – спросил царь. Я так прижималась к его спине, что слова вибрацией отдавались в щеке.
Я вспомнила ненависть в глазах Онилвина, неумолимое лицо. Он хотел моей смерти. Если я подарю ему жизнь, это не изменит его решимости. Он сочтет это проявлением слабости.
– Он должен умереть.
Шолто оторопел; я это почувствовала – даже щупальца среагировали, попытались отдернуться, как отдергивают руку.
– Нам нужно сперва спросить королеву, Мередит.
– У слуа есть целители? – спросила я.
– Да.
– Тогда увези меня и Мистраля к себе. Мне надо в тепло, а ему нужно удалить из тела смертельный металл.
– Позволь нам увезти тебя в Благой двор, – предложил Йоланд.
Я засмеялась – смех вышел отнюдь не приятным.
– Без магии Дикой охоты, в таком виде я туда не пойду.
– Тогда в Неблагой, – сказал Шолто.
– Те, кого вы убили в лесу, были лордами Неблагого двора?
– Да, – ответил он.
– Значит, и там небезопасно. Увези меня в свое царство, Шолто.
– Сидхе более хрупки, чем народ слуа. Я не уверен, что наши целители окажут Повелителю Бурь лучшую помощь.
– Его нужно согреть и убрать из тела металл, а дальше только ждать. Но сейчас время не друг ни ему, ни нам. Убейте Онилвина. Переживем нынешнюю ночь – попросим аудиенции у королевы.
– Неужели ты всерьез требуешь положить конец жизни одного из сидхе? – поразился Турлок.
– Мои враги многочисленны, а друзья – нет. Первым я должна доказать, что напавшего на меня ждет неминуемая смерть, вторым – что у меня достаточно сил, чтобы править. – Плотнее прижавшись к Шолто, я сказала всю правду: – В глазах Онилвина я видела свою смерть и смерть своих нерожденных детей. Если я его пощажу, он увидит в этом слабость, а не милосердие. Я не хочу оставлять его у себя за спиной с такой яростной решимостью в глазах. Я беременна двойней. Стал бы ты рисковать судьбой первых детей сидхе со времен моего рождения из-за сантиментов?
– Дело не в сантиментах, прекрасная дама, – сказал Турлок.
– Принцесса, – поправил Шолто. – Ее высочество принцесса Мередит.
– Хорошо. Дело не в сантиментах, принцесса Мередит. Мне жаль терять еще одного лорда сидхе. Нас так мало осталось, принцесса. Даже испорченных, даже Неблагих кое-кто из нас считает драгоценными, потому что многие из них прежде гуляли золотыми коридорами нашего двора, пока не вышли из благоволения короля.
– Я помню, что многие из наших дам и господ были когда-то вашими, лорд Турлок. Но судьбы Онилвина это не меняет.
– Ты мне еще не королева, и этому приказу я не подчинюсь.
Шолто хотел возразить, но я стиснула руки у него на животе, и он понял намек и уступил мне слово.
– На твоем месте, лорд Турлок, я бы хорошо обдумала тот факт, что я справилась с лордом-сидхе в одиночку и безоружная.
– Это угроза? – спросил он.
– Это правда, – сказала я, предоставив ему понимать мои слова как пожелает.
– Сделай, что велено, – приказал Шолто. – Ты пока еще охотник, а я глава охоты.
– Только до рассвета, – сказал Турлок.
– Это мы станем свободны с рассветом, – возразила я. – А будешь ли свободен ты, или навеки будешь обречен мчаться с охотой – пока неизвестно.
– Что? – поразился он.
– Она права, – сказал лорд Дэйси. – Мы напали на охотников. Наказание может стать вечным.
– Только глава охоты может тебя освободить, – напомнил Шолто. – Так что лучше постарайся быть хорошим солдатом, Турлок.
