— Блин, чтоб тебя, — бормотала женщина, лихорадочно роясь в косметичке.
— Что-нибудь забыли? — ласково спросила я.
— Губную помаду. Наверное, оставила в туалете самолета. У меня, конечно, есть другие, но все они слишком темные или слишком яркие. А эта была приятного персикового цвета. Вот пропасть!
— У меня есть бледно-розовая, — сказала я, протягивая блестящий футляр помады под названием «Куколка», которая попала ко мне в подарочном наборе, одном из тех, в которые косметические фирмы сбрасывают свои отходы производства самых кошмарных оттенков. — Берите, если хотите.
— О, я не могу.
— Все в порядке. То есть я ей пользовалась, но у меня нет ни герпеса, ни чего-либо подобного.
— Я не про это. Боже мой! Мне так неудобно.
— Возьмите.
— О, вы правда можете мне ее одолжить? Вот эта помада самая светлая, которая у меня есть, но она слишком красная, чтобы носить ее с белым платьем. Я в ней буду как гейша какая-то. Я обязательно верну вам вашу помаду.
— Что вы, перестаньте! Я почти никогда не пользуюсь помадой, и вам она точно нужна больше, чем мне.
— Да, сегодня у меня свадьба, — сказала она и, взглянув на часы, добавила: — Кажется, еще сегодня.
Она обильно намазала губы помадой и одобрительно улыбнулась себе в зеркало.
— Анджела, — представилась она, повернувшись ко мне и прижимая руку к сердцу.
— Рози.
Так я и познакомилась с Анджелой Катберт (урожденной Вуттон), и так начался наш разговор, нашедший свое отражение в зеркале женского туалета. Короче говоря, именно здесь она поведала мне, каким образом очутилась в своем свадебном платье в закрытом на ночь азиатском международном аэропорту. Потому что ей было видение!
Итак, Анджела Вуттон узрела себя выпархивающей из серебряной куколки авиалайнера, словно великолепная белая бабочка. Она видела себя спускающейся по трапу самолета: легкий ветерок колышет ее фату и юбки, как лепестки распускающегося бутона. На фоне самолета и голубого безоблачного неба она появляется как воплощение неземной красоты, и ослепительной белизны атлас ее платья, словно надежное защитное покрытие, отражает лучи жаркого безжалостного солнца. Еще не знакомые с ней родители жениха видят из здания терминала, как она машет им рукой. И сразу, в тот же миг окончательно и бесповоротно проникаются к ней теплым, искренним чувством и влюбляются в нее.
Это видение открывалось Анджеле постепенно, словно издалека, медленно, но верно приближаясь к средоточию ее сознания. Вскоре Анджела открыла у себя способность вызывать эту великолепную картину в каждую свободную минуту. Когда в работе наступало затишье (она трудилась медсестрой в зубоврачебном кабинете, расположенном в центре Лондона, но ей уже недолго оставалась там работать), она уточняла детали умозрительной картины, усиливая знаменитую голубизну австралийского неба или шлифуя мужественные черты стюарда, чье лицо виднелось за ее правым плечом, когда она поднимала руку, чтобы помахать будущим родственникам. Некоторое время ей было достаточно наслаждения от просмотра воображаемого кинофильма. Но в тот день, когда она пошла покупать себе свадебный комплект белья, видение перешло в стадию проекта.
Проведя пару часов в четырех бутиках, Анджела ограничила свой выбор всего двумя комплектами. В каждом из них был белый кружевной корсет, который зашнуровывался на талии и подчеркивал форму груди. Они различались тем, что в один комплект входили подвязки и открытые кружевные стринги, а другой заканчивался фестонами на уровне подвздошной кости и включал шортики, которые красиво подтягивали ягодицы, но требовали чулок на резинках (которые не всегда выигрышно смотрятся на бедрах, если повернуться в профиль) «Сейчас не время для поспешных решений», — по думала Анджела, припоминая свое новогоднее обязательство более серьезно относиться к покупкам.
— Понимаете, я слишком заинтересована, чтобы быть объективной, — именно так объяснила она продавщице свою нерешительность и отправилась пить кофе, а заодно набросать на салфетке список аргументов за и против каждого варианта.
В теплом подвальном помещении с каменными стенами, играя ложечкой с посыпанной какао пеной капучино, она впервые ощутила желание показаться матери Джереми во всем своем свадебном великолепии. Раньше она склонялась к тому, чтобы прийти на первую встречу с родителями Джереми в светло-зеленых бриджах, босоножках на высоких каблуках и белой безрукавке с высоким воротом. Но здесь, в кафе, под жужжанье кофеварки, начала обретать форму гораздо более яркая идея. Анджела грызла миндальное пирожное, рассуждая о том, насколько глупа эта мысль и глупа ли вообще. Ведь они все равно собирались в аэропорт сразу же после свадебного обеда! Это будет очень сценично. Такое не забывается! Она ведь может это сделать, и она это сделает. Да-да, прилетит в свадебном платье прямо в Австралию. Она выйдет из самолета с букетом и руке, как будто минуту назад вышла из церкви, готовая к граду конфетти и поздравлений с поцелуями. Она поплывет по летному полю навстречу свекрови, и та скажет: «Ты выглядишь просто прелестно, милочка». И Анджела улыбнется, слегка покраснев от комплимента.
Слово Рози Литтл О невестах
Само собой, многообещающий звон свадебных колоколов оказывает неблагоприятное влияние не только на женщин, предрасположенных к глупости от рождения. Если разумной женщине и случается раз-другой в жизни поглупеть, то скорее всего именно в бытность свою невестой. А этот период, естественно, начинается с помолвки и завершается вскоре после свадьбы, когда невеста выныривает из тюлевого тумана в жестокую очевидность мира, где некому будет вас целый час утешать, когда вы рыдаете над скупостью бабушки, отказавшейся купить вам подарок из предложенного ей списка.
Мира, в котором вдруг покажется возможным простить подружку, которая (вот вредина) напилась на девичнике и оказалась в центре внимания вместо вас, когда шумно разрыдалась и стала ныть, что никто не полюбит ее достаточно сильно, чтобы жениться.
Мира, где вопрос, куда посадить новую молодую жену дяди Трэвиса (она, знаете ли, моложе его младшей дочери), больше не повод для дипломатических интриг масштаба Кэмп-Дэвида и так далее. Короче говоря, имеется в виду мир, в котором внезапно и трагично оборвалось действие заклинания «все, что ты захочешь, дорогая, это же твой день!».
Я думаю, неслучайно традиционным украшением свадебного стола является заварной торт. По-моему, он представляет собой превосходную метафору предсвадебного состояния: профитроли громоздятся на блюде, как множество невестиных головок, в каждой из которых вместо мозгов положено немного заварного крема, густого и сладкого.
Когда мы вышли из туалета и вернулись в холл, я спросила, где живут родители ее жениха.
— В Западной Австралии. Час самолетом от Перта. Я слышала, там живет много англичан. А ты?
— На другой стороне материка. Восточные штаты, как говорят на западе.
