Зайдя в комнату, она поспешно захлопнула за собой дверь и стала быстро раздеваться. Ей хотелось поскорее избавиться от одежды, которая в ее сознании прочно соединилась с ужасным разговором.
Она направилась в ванную, чтобы очиститься не столько телесно, сколько душевно. Поначалу ее била дрожь. Она не могла понять: от холода или от негодования. Но теплая вода подействовала на нее успокаивающе. Она расслабилась и забыла о времени.
Настойчивый стук в дверь заставил ее прийти в себя.
– Иду! Уже иду! – крикнула она, закрывая краны. – Минутку…
– Я жду тебя внизу, – услышала Саманта недовольный голос Кена.
Несколько минут они шли молча. Саманте это вскоре надоело.
– Я все-таки хочу услышать ответ…
– Ты меня о чем-то спрашивала? – с деланной беззаботностью поинтересовался Кен.
– Да. И ты отлично это помнишь. – Голос Саманты звучал твердо. – Кейт в отличие от вас с матерью не считает Джека ненормальным, а она ведь знает его не хуже тебя. А учитывая, сколько они общаются, возможно, даже и лучше. Ты же здесь бываешь редко…
– Моя мама с Джеком видится гораздо чаще, чем Кейт. Они живут под одной крышей, – настаивал на своем Кен.
Опять эта Элизабет Моррисон!
Упоминание о ней раздражало Саманту, лишая ее душевного равновесия. Как Джим мог влюбиться в такую стерву? У нее же на лице написана вся ее мерзкая суть!
Ошибка молодости… Единственный ответ, который Саманта смогла придумать. От такой ошибки никто не застрахован. Даже она…
– Я не заметила, чтобы твоя мать по-настоящему общалась с Джеком: разговаривала с ним, заботилась о нем…
– Ты правильно сказала: просто не заметила.
– Кен, не стоит играть словами. Мою мысль ты прекрасно понял. И это главное.
Кен остановился, преградив дорогу Саманте. Он посмотрел на нее и сказал:
– Не дури. Я не прошу ни о чем ужасном. Не надо выставлять меня чудовищем. Ты не маленькая девочка и должна понимать, что жизнь не всегда такая, какой мы хотим ее видеть! Мы с матерью заботимся о благополучии нашей семьи, и Джека в частности. Он мой брат, и я не могу желать ему ничего плохого!
– Но ты хочешь обобрать его! – не выдержала Саманта. – Как бы ты ни играл словами, это совершенно очевидно!
Кен из последних сил старался говорить спокойно.
– Саманта… Ради Бога… Успокойся и не делай поспешных выводов. А что касается Кейт, то, боюсь, ее в Джеке интересуют именно деньги… Красивая здоровая девушка не может любить калеку…
Жестокие слова Кена резанули ее по сердцу.
Нет, хватит! Она больше не намерена это выслушивать!
Саманта закрыла руками уши и, не сказав ни слова, бросилась бежать к дому. Подальше от Кена, от его меркантильной душонки, его омерзительно холодных глаз…
Неужели еще одна ошибка?! А ведь она уже не девочка…
Саманта бежала, все ускоряя свой бег, словно за ней гонится свора гончих псов. Но Кен еще долгое время стоял на месте. Он действительно не понимал, почему его любимая Саманта так странно себя ведет.
9
Она вбежала в дом, сбросила с себя дубленку и сапоги и стремглав помчалась наверх. Поднявшись на второй этаж, она услышала смех. Смеялась Элизабет Моррисон. Ее голос показался Саманте пьяным…
Однако удивило ее совсем другое. С Элизабет в унисон смеялся еще кто-то. Саманта отчетливо слышала низкий мужской голос.
Неужели у нее гость? Откуда? Она не заметила у дома ни снегохода, ни упряжки с собаками. Джека в доме нет, он сейчас развлекается с Кейт в Анкоридже. Рой? Элизабет Моррисон никогда не снизошла бы до слуги, слишком уж она высокомерна.
Саманта сделала несколько осторожных шагов по коридору.
– Тсс… – услышала она за дверью Элизабет.
– Не волнуйся, вряд ли они так скоро вернутся, – ответил ей мужской голос. – Любимая, я поднимаю этот бокал за тебя!
Послышались смешки, потом характерные звуки.
Саманта была потрясена. Она уже забыла о разговоре с Кеном. Теперь ей предстоит разгадать совсем другую загадку: неужели у Элизабет Моррисон есть любовник? Кого она могла соблазнить? Она же насквозь пропитая старуха! Интересно, сколько ей лет?
Саманта вспомнила слова Джима, что его жена была на семь лет старше. Значит, когда они поженились, ей было двадцать семь. Джек ровесник Саманты, ему сейчас двадцать восемь. Значит, двадцать семь плюс двадцать восемь и еще год на беременность – получается, что Элизабет Моррисон сейчас пятьдесят шесть лет. Всего лишь? Саманта дала бы ей все шестьдесят шесть.
– О… любимый, – послышался стон Элизабет. – Как приятно!
Саманта улыбнулась, вспомнив, как утром миссис Моррисон бесцеремонно помешала им с Кеном. А сама-то?..
Но все же, с кем она?..
Саманта прислушалась, не приближается ли Кен. Все было тихо. Она решила не бороться со своим любопытством и нагнулась, чтобы посмотреть в замочную скважину…
Так и есть. Элизабет Моррисон придается любовным утехам с каким-то мужчиной. Саманта могла видеть его только со спины, но и этого было достаточно, чтобы понять, что тот намного моложе ее.
Саманта огляделась по сторонам. Ей совсем не хотелось, чтобы Кен или Барбара застали ее шпионящей за Элизабет. Но вокруг по-прежнему никого не было.
– Тебе хорошо, милая?
Этот голос показался Саманте знакомым.
Не может быть! – Ее осенило абсурдное предположение. – Нет! Нет! И еще раз нет! Однако следующая реплика Элизабет Моррисон полностью подтвердила догадку Саманты:
– О да, Рой… Да…
Саманта как ошпаренная отскочила от стенки.
Вот это фокусы!..
А чего же она устроила ему такое линчевание у всех на глазах? А он?.. Рой смотрел на нее как побитая собака. Хотя, похоже, он может спокойно вить из нее веревки. Вряд ли Рой сгорает от любви к Элизабет Моррисон, а она-то уж наверняка от него без ума!
Саманта решила побыстрее скрыться, пока ее не обнаружили. Она направилась к своей комнате, но потом передумала.
Когда Кен вернется, он может надумать еще раз с ней поговорить, а Саманте хотелось побыть одной. Поэтому она решила посидеть немного в библиотеке. Кен вряд ли будет искать ее там.
Снова проходя мимо комнаты Элизабет Моррисон, Саманта услышала обрывок их разговора и, не удержавшись, еще раз заглянула в замочную скважину. Сердце ее билось от страха, но любопытство взяло верх. Любовники лежали на кровати и потягивали вино.
Снизу донесся какой-то шум. Похоже, вернулся, Кен… Значит, если она будет спускаться по главной лестнице, они неминуемо столкнуться. Нет уж, увольте!
