— Ах! Ну разве это не прелесть?
— Ты посмотри, какие огромные карие глазки!
— Агу! Агу!
Женщины набросились на Сидни, улыбались малышке, держали ее за ручки, щекотали под подбородочком. Эмили была в восторге от их внимания. Она хохотала. Вдруг Сидни подумала, не обидно ли Рокси такое вторжение на празднике в ее честь.
— Наверное, лучше отнести ее на кухню, — тихо сказала она, когда женщины снова расселись вокруг будущей матери возле заваленного подарками чайного столика.
— Пожалуйста, не надо, — сказала Рокси со слезами на глазах. — Какая прелесть!
Сидни сдавило горло.
— Скоро у тебя будет собственный ребенок. — Она крепче сжала пухлое тельце Эмили. — Хочешь подержать ее?
Рокси покачала головой.
— У меня на коленях не хватит места. — Она провела рукой по своему круглому животу. — Мне даже кажется, что три месяца назад колени у меня вообще пропали.
В комнате послышались смешки. Все устремили взгляд на ребенка, сидевшего на руках у Сидни.
— Присядь тут, рядом, — Рокси похлопала рукой по свободному месту на диване, — так мне будет видно, как ты с ней играешь. Пусть она мне поможет развернуть остальные подарки.
Рокси развернула все подарки и смеялась, видя, как малышка Эмили хватала крошечные детские костюмчики и пластиковые книжки.
— Тебе надо иметь собственных детей, Сидни. Из тебя получилась бы замечательная мать.
Ее словно ударили под дых. Она почувствовала, что вот-вот потеряет самообладание. Ей удалось выжать из себя дрожащую улыбку.
— Спасибо.
— Ты не собираешься выйти замуж и покинуть нас, как Рокси? — спросила начальница с хитрой миной.
Эмили стала ерзать на руках у Сидни, и та поняла, что слишком крепко сжимает ребенка.
— Конечно, нет.
— Хорошо. Есть женщины, такие, как я, созданные для карьеры, а не для семьи. Ты производишь на меня такое же впечатление, Сидни. Мы не приспособлены готовить, убирать и менять подгузники.
Ее слова глубоко ранили Сидни. В последние недели она поняла, что ей нравится готовить… вдвоем с Люком. И уборка ее не смущала.
— Жаль, — сказала Рокси, складывая розовую с голубым упаковочную бумагу. — Я себе не представляю, что еще может так наполнить жизнь, как семья, ребенок и прекрасный муж.
Сидни почувствовала, что сейчас разрыдается. Сердце ее неистово забилось. Рокси права. Только тогда ее жизнь была наполненной, когда она заботилась о Дженни, Поле и Скотте. Больше такого не будет никогда.
С дрожащей улыбкой Сидни проговорила:
— Каждому надо заниматься тем, на что он годен.
* * *
— Мне казалось, что они никогда не разойдутся. — Скотт плюхнулся на диван и задрал ноги на чайный столик. — Я в изнеможении.
Люк поднял Эмили на руки.
— Думаю, можно считать, что все прошло блестяще.
Он видел, как братья и сестра Сидни работают вместе, и понял, что хочет иметь крепкую семью ради своей дочери… и ради себя.
Он повернул голову, чтоб улыбнуться Сидни, и увидел, как она, опустив голову, бредет на кухню.
— Я что-нибудь натворил? — спросил Пол, поглощая мусс, ложка за ложкой. — Скажи, Скотт?
— Ничего!
Люк покачал головой.
— Она, наверное, просто устала.
— Пойду посмотрю, — сказала Дженни.
— Давай я. — Люк передал Эмили сестренке Сидни.
— Какая ты у нас хорошенькая, — сказала та, подбрасывая малышку.
Люк закрыл за собой дверь. Сидни стояла у плиты, спиной к нему. У нее содрогались плечи, и ему послышался всхлип.
Он положил руку ей на спину и почувствовал, как она напряглась.
— С тобой все в порядке?
— Все отлично.
— Вечеринка удалась.
— Да, конечно.
— Рокси сказала, что тебя повысили.
— Ур-ра, — у нее треснул голос.
Люк медленно повернул Сидни к себе и нежно провел большим пальцем по ее влажным щекам.
— В чем дело?
— Ни в чем. — Она шмыгнула носом и попыталась отступить назад, но наткнулась на плиту. — Все в порядке.
— Да уж, вижу. Послепраздничная депрессия, что ли?
— Да, мне просто жаль, что все кончилось. — Она покачала головой. — А ты почему не прыгаешь от счастья? Теперь тебе больше не придется терпеть меня.
Он засунул руки в задние карманы джинсов.
— Ты что, хочешь распрощаться?
— Я тебе не нужна. А мне до конца жизни не придется больше готовить десерты.
— Мне казалось, что мы подружились. Мы многое пережили вместе в последние недели. Ты помогла мне с Эмили. Надеюсь, я тоже помог тебе. Честно говоря… — Он проглотил комок в горле. — Я не хочу, чтоб между нами все кончилось.
Она широко раскрыла глаза.
— Что?..
— Я не хочу прервать наши встречи. Я даже хочу видеть тебя чаще. Я хочу…
— Нет. — Она оттолкнула его. — Все. Не говори больше.
— Но почему? — Он протянул к ней руки, но она увернулась.
— Потому что у нас нет будущего, Люк. У нас нет…
Он ничего не мог понять.
— Откуда ты знаешь?
— У тебя своя жизнь. А у меня своя.
— Это я уже слышал. Итак, помехой может быть мой ребенок, ты это хочешь сказать?
Она раскрыла рот, но так ничего и не сказала.
— Ты себя обкрадываешь, Сидни, я думаю, что дело не в этом.
— Ты обо мне ничего не знаешь, Люк.
— Я знаю достаточно. И пока мне все нравится. — Он остановился, услышав, как она резко вдохнула. — Но что я не люблю в тебе, это твою манеру притворяться храброй и мужественной, когда на самом деле это не так.
Она выпрямилась.
— Неправда.
— Нет, правда, трусишка. Ты боишься, Сидни. Боишься, что выбрала в жизни неверный путь. Боишься, что тебя обидят, как твой бывший муж. Боишься, что любишь меня не меньше, чем я тебя. Боишься полюбить Эмили.
— Люк, ты не знаешь, что говоришь.
— Нет, знаю. Я много об этом думал. Вообще всю прошлую неделю я думал только об этом. Ты нужна мне, Сидни. Мне и Эмили.
Заметив испуг в глазах Сидни, Люк решил разрядить обстановку.
— А знаешь, что еще я понял в процессе размышлений? Что я не люблю готовить.
Страх сменился удивлением. Тактика удалась.
— Что?
