— Тебя.
Заявление Зака, похоже, нисколько не тронуло Эндрюса.
— И что тебе надо?
— Хочу, чтобы ты оставил Бет в покое.
Эндрюс скривился.
— Так ты знаешь, где она?
— Не с тобой. Это единственное, что имеет значение. Где ты был сегодня около десяти вечера?
— Не твое собачье дело.
— А я думаю мое.
— С каких это пор?
— С тех пор, как ты вломился в квартиру Эрин.
Лицо Эндрюса исказилось. Теперь он напоминал безумного злодея из фильма ужасов.
— Это слишком смелое обвинение, Миллер. На твоем месте я не разевал бы рот, не имея доказательств.
— Откуда ты знаешь, что у меня их нет?
На секунду Заку показалось, что в глазах Эндрюса мелькнула тревога, но это выражение исчезло так же мгновенно, как появилось.
— Иначе ты бы уже давал показания. У тебя ни черта нет на меня, так что убирайся.
Зак рассмеялся.
— Я бы на твоем месте не торопился. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я убедил Бет все рассказать.
— Ты не смог убедить ее раньше, почему же это удастся тебе теперь?
— Потому что ты вывихнул ей руку, ты, чертов сукин сын.
— Это она тебе сказала? — Рон резко рассмеялся. — Да она просто упала. Она же ужасно неуклюжая. — Эндрюс оттолкнулся от машины и подошел к Заку почти вплотную. — Бет — моя. Она вернется, как возвращалась всегда. И ты ни черта не можешь с этим поделать. Она не будет тебя слушать, как не слушала твоя мамочка.
— Ты больной ублюдок, Эндрюс.
— Ты так думаешь? — Рон усмехнулся и покачал головой. — Ну, что же ты стоишь? Кажется, ты хочешь меня ударить? Ну, валяй!
— Ничто не доставило бы мне большего удовольствия.
— Так чего ты ждешь, Миллер? Будь мужчиной, хотя бы раз за свою никчемную жизнь.
Зак сжал кулаки. Но Эндрюс при исполнении. Зак не мог позволить себе никаких необдуманных шагов.
— Тебе бы этого очень хотелось, Ронни? Ты был бы рад упрятать меня в тюрьму, чтобы как угодно издеваться над Бет и Эрин. Но такого удовольствия я тебе не доставлю.
Зак повернулся и пошел к своей машине. Эндрюс презрительно кинул ему вслед:
— Миллер, ты не можешь защитить Бет. Не мог раньше, не можешь и теперь. И твоя куколка скоро узнает, кто ты есть на самом деле. Узнает, что ты трус. Что ты позволил свести свою мать в могилу. Она вырастила замечательного мальчика, который не в состоянии позаботиться о женщине.
Обвинения Рона стучали в мозгу Зака. Он рванул с места, проклиная Эндрюса за то, что в его словах была доля правды.
Эрин проснулась от ужаса: кто-то опустился рядом с ней на диван.
С несказанным облегчением она поняла, что рядом с ней Зак, а не Рон Эндрюс. Он сидел сгорбившись, спрятав лицо в ладони. Эрин чувствовала, что он потерян и раздавлен.
Она приподнялась, завернувшись в одеяло.
— Как ты? Все в порядке?
Зак выпрямился и тяжело вздохнул.
— Да.
Эрин гладила его плечи, чувствуя, как он напряжен.
— Не похоже, что все в порядке. — Она наклонилась к нему и, хотя в комнате было почти темно, убедилась, что у Зака нет ни синяков, ни других повреждений. — Ты ничего с ним не сделал?
— Нет, ничего. — Он взглянул на ее платье, затем на пижаму, висевшую на спинке стула. — Ты можешь ее надеть.
— Хорошо, — ответила она, не двигаясь с места. Чувствуя его напряжение, его боль, Эрин придвинулась к нему.
— Ты не хочешь поговорить?
— Нет.
— Зак, я хочу знать, что произошло.
— Он все отрицал. Больше мне нечего сказать.
— Что он тебе сказал?
— Все ту же ерунду: Бет принадлежит ему. Если я его не оставлю в покое, он арестует меня за оскорбления. Что я не смог... — Зак замолчал, не закончив фразу.
— Не смог... что? — настаивала Эрин.
— Защитить Бет. Защитить тебя.
В его голосе слышалось раскаяние.
— Это не так, Зак.
— Так.
Эрин положила голову ему на плечо.
— Нет, он не прав. Ты сделал все, чтобы уберечь нас. Ты не мог предотвратить то, что он сделал в квартире.
— Я был обязан. Нельзя было вовлекать тебя во все это.
— Это произошло без твоего участия. Он сам пришел в Центр.
Зак замолчал. Эрин чувствовала, что он не все сказал ей. Боль терзала его. Ему нелегко раскрывать свою душу, значит, не надо надоедать своими расспросами.
— Может, попробуем немного поспать? — предложила она, подавив зевок. — Поговорим обо всем утром.
— Я хотел убить его.
— Это можно понять.
— Я мог сделать это. И жалею, что не сделал.
Эрин мысленно пришла в ужас.
— Ты бы закончил свои дни в тюрьме.
— Я и так в тюрьме.
— Ты о чем-то умалчиваешь, да?
Зак не ответил.
— Что ты не хочешь мне рассказать, Зак? Это имеет отношение к Бет?
Он отвел глаза.
— Я мог прекратить это. Если бы я убил его, она бы не страдала. А я стоял в стороне и смотрел...
— Ты сделал все, чтобы помочь Бет...
— Не Бет...
— Тогда кому?
— Моей матери.
Эрин поняла, что Зак больше не может держать все в себе. Она молилась, чтобы у нее хватило сил помочь ему преодолеть эту душевную муку.
— Кто-то причинил боль твоей матери?
Он потер лицо, словно пытаясь стереть горькие воспоминания.
— Не просто кто-то. Мой отец-ублюдок.
Зак еще никогда не говорил с ней о своей семье.
— Твой отец бил мать?
— Да. Бил. Оскорблял. Но он был чертовски хорошим врачом, так, по крайней мере считали. Он вытаскивал больных с того света, возвращался домой и мучил жену. Он издевался над ней, а я был рядом и смотрел, как он постепенно уничтожает ее.
— Где сейчас твоя мать?
— Она умерла. Сначала умер отец. Он много пил. Мне было тогда тринадцать. А потом и мама. Ее сердце разбилось. — Зак горько рассмеялся. — Она продолжала любить этого ублюдка — несмотря на то, что он с ней сделал. Я ненавидел ее за это, но не мог не любить. Сколько раз я мечтал разделаться с ним. Но у меня никогда не хватало решимости.
Эрин хотела обнять его за плечи, но Зак стряхнул ее руки.
