Жаркий румянец залил ее от макушки до пяток. Колт, улыбаясь, наблюдал за ней.
Потом прижался губами к ее лбу:
— Хорошо спала?
Спала? Разве они вообще спали?
— Ммм, — уклончиво ответила она. — А ты? Он засмеялся, и от его густого баритона у нее сильнее забилось сердце.
— Я не спал, но не жалуюсь. — Приподняв одним пальцем ее подбородок, он свел брови к переносице. — Ты в порядке?
— Более чем в порядке, — честно ответила она.
— Слава богу! Я хотел предложить тебе оставить эту постель, но, кажется, я к этому еще не готов.
Она улыбнулась: с огромным удовольствием она лежала бы с ним хоть целый день. Но тут ей показалось, что заплакал Эван. Пора было его проведать.
— Давай я сбегаю к самому прекрасному младенцу.
Неохотно выбравшись из-под простыней, она поискала свою одежду и стала одеваться.
— Он не плачет, — Колт протянул к ней руку, сексуально улыбаясь. — Вернись в постель.
Кэти колебалась, она была почти уверена, что слышала хныканье мальчика. Она подошла к двери, приоткрыла ее и прислушалась. Ничего не услышав, она снова закрыла дверь.
— Я же говорил тебе, что все в порядке, — лениво пробормотал он. — А я так страдаю.
— Вы, сэр, поистине ненасытны, — воскликнула она и бросилась к нему.
Прошло много времени, прежде они, наконец, навестили Эвана.
* * *
Улыбающаяся и усталая, Кэти пошла к комнате малыша. Такого, что она испытала прошедшей ночью и сегодня утром, она еще никогда не испытывала. Колт оказался таким внимательным, таким веселым, таким… любящим.
Тихонько напевая, она толкнула дверь в детскую. Малыш лежал на спине, безвольно раскинув в стороны ручки и ножки. Кэти наклонилась над кроваткой, чтобы ласково погладить его по темным волосикам. В следующее мгновенье ужас сковал ее. Щеки Эвана пылали, хриплое дыхание с трудом вырывалось из маленькой груди. Все тело горело от высокой температуры.
— О господи!
Не иначе, как он простудился. Она вынула малыша из кроватки и очень испугалась, когда его начало тошнить и трясти.
— Колт! — закричала Кэти. — Колт, скорей!
Ее охватила паника. Она не знала, что делать, только крепко прижимала малыша к груди и молилась.
В дверях появился Колт:
— Только не говори мне, что он начал ходить.
Слова замерли у него на губах, когда он увидел лицо ребенка и взволнованную Кэти. Он положил на лоб ребенка руку.
— Господи, Кэти, он весь горит! Ты измерила ему температуру?
Когда она отрицательно помотала головой, он схватил со столика термометр и подал ей.
Проверив температуру, Кэти заплакала:
— О нет!
— Под сорок градусов. Одевайся, повезем его к врачу.
Ровно через пять минут они уже сидели в грузовике, который несся к городу. Кэти захватила с собой кубики льда и две влажные салфетки, чтобы обтирать горячее тельце Эвана.
Грузовик и так летел по дороге, но Колт все увеличивал скорость, а Кэти громко молилась.
У приемного покоя больницы Кэти выскочила из машины и вбежала в здание.
— Кто-нибудь, пожалуйста! — закричала она. — Помогите моему ребенку!
Выбежали две медсестры. Они забрали малыша из трясущихся рук Кэти и исчезли за дверью ближайшего кабинета. Кэти последовала за ними.
Вскоре рядом с ней появился Колт. Он обнял ее за талию, и она прислонилась к нему, благодарная за поддержку.
— А где врач? — рассердился Колт.
— Уже идет, — рыжеволосая медсестра, на бирке которой было обозначено, что ее зовут Брианна Уошберн, подняла взгляд от стола, где она ловко обтирала Эвана. — Он на площадке для гольфа.
— Какого черта он там делает, когда здесь больной ребенок? — Кэти почувствовала, как напряглась рука, лежавшая на ее спине.
— Сегодня воскресенье, сэр. Не волнуйтесь, он через минуту будет здесь.
Дверь распахнулась, и в комнату влетел доктор Коннельсон.
После беглого первого осмотра доктор сказал:
— Нужна спинномозговая пункция. Позвоните в детское отделение, пусть готовят кровать, и быстро в лабораторию, нужно сделать анализ.
Медсестра Уошберн побежала выполнять его распоряжения, в то время, как другая медсестра и доктор Коннельсон продолжали заниматься Эваном.
— Мистер и миссис Гаррет, — сказал врач, — я догадываюсь, что случилось с вашим малышом, хотя для подтверждения нужна спинномозговая пункция. С вашего согласия, мы ее сейчас сделаем, потом начнем давать ему антибиотики и положим в педиатрическое отделение.
— Он останется в больнице? — голос Кэти задрожал от ужаса.
— Несомненно, — ответил врач и, заметив панику на лице Кэти, добавил: — но вы можете остаться с ним.
— Что с ним? — вмешался в их разговор Колт.
— Похоже на менингит.
— О господи! Колт, — Кэти, как пьяная, подошла к Колту, — не дай ему умереть. Если он умрет, это будет мой грех.
— Тише, Кэти, — Колт крепко обнял ее. — Никто в этом не виноват.
— Ваш муж прав, миссис Гаррет, — доктор Коннельсон опытными руками исследовал вялое тельце Эвана. — Менингит — это инфекция, которая может проявиться, например, после переохлаждения. Иногда его можно подхватить от другого ребенка. Это невозможно ни предвидеть, ни предотвратить.
— Вчера вечером он прекрасно себя чувствовал, — в голосе Колта звучал почти страх.
— С менингитом иногда и так бывает. Но, похоже, вы вовремя спохватились. Чем раньше начинается лечение, тем больше шансов на полное выздоровление.
Эти слова эхом отозвались в душе Кэти. Если бы она проведала Эвана, когда проснулась в первый раз, она бы еще тогда, на час раньше, обнаружила, что он заболел.
Колт ходил взад и вперед по палате Эвана. Уже прошло три дня и три ночи с тех пор, как они привезли мальчика в больницу, но ни он, ни Кэти не покидали малыша. Каждый раз, когда медсестра вежливо предлагала им отправиться домой и поспать, Колт сердился и отметал даже мысль о том, чтобы оставить мальчика.
Как он может спать, когда Эвану грозит смерть? Как он будет жить дальше, если Эван умрет?
Кэти сидела на стуле рядом с Эваном, опустив одну руку за сетку кроватки и придерживая капельницу. Она все время не переставала упрекать себя в болезни Эвана. Но Колт знал, что виновата не она. Кэти хотела пойти посмотреть Эвана, но он из-за собственного эгоизма затащил ее обратно в постель.
Это было невыносимо, собственные шутливые слова все время звучали у него в ушах.
— Это мне наказание, — сказал он. Колт потер рукой небритое лицо. — Кэти.
