Кажется, он ошарашил их своим заявлением.
— Моя месть касалась только вашего отца, но его больше нет. И пора с этим заканчивать. Я хочу продать «Марди Грас» вашей «ККЛ».
Ошеломленные братья синхронно разинули рты. Оба обалдело уставились на Лукаса. Пользуясь возникшей паузой, Лукас положил кейс на стол, щелкнул замками и вытянул папку с документами. Придвинул к Митчу.
— Мой юрист подготовил контракт по продаже.
— К чему это? — подозрительно спросил Рэнд.
— Потому что если компания Кинкейдов будет владеть «Марди Грас», тогда неважно, как закончится этот год, то есть неважно, выполните ли вы условия отца. Собственность Кинкейдов так и так останется их собственностью.
— Хочешь сказать, если мы проиграем, то сами себе? Ловко, — листая страницы, пробормотал Рэнд.
Но Митч, качая головой, шагнул назад.
— Мы не можем сделать этого. У нас нет такой суммы в наличии. Ты же это знаешь, раз ты сам выкупил наши долги. Так что напрасный жест доброй воли с твоей стороны. А если ты не выкупишь долги, тo мы окажемся в еще худшем финансовом положении, чем раньше.
— Я ничего не буду делать. Хотя… признаюсь, сначала в этом и состоял мой план. Что же касается нужной суммы, это тоже прописано в договоре. Смотрите страницу пятьдесят, последний параграф.
Зашелестели страницы. Секунду спустя братья удивленно переглядывались.
— Ты сошел сума?
— Нет. Ваш отец хотел продать свою компанию мне за доллар. Так что будет только честно, если я сравняюсь с ним в этой цене.
Эта сделка лишала его значительной части капитала. Но Лукас отлично знал, что теряет далеко не все. Две долгие недели без Нади убедили его в том, что на этом свете есть вещи поважнее миллионов.
Тут Митч подозрительно сощурился.
— У тебя же есть условие. Какое?
— Верно, — кивнул Лукас. — Одно условие есть. Я хочу переговорить с Надей.
Митч присвистнул:
— Да она же сама не захочет с тобой разговаривать.
— Сделка есть сделка. Мне нужно переговорить с ней сегодня вечером на аукционе библиотечного фонда. Или я отклоняю сделку.
Он готов был ожидать, что братья убьют его на месте. Но ничего, обошлось. Оба смотрели на него с уважением.
— У тебя только один вечер. Но если после этого она не захочет иметь с тобой ничего общего, тебе лучше убираться подальше.
— Идет. — И он протянул им руку.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Ты близка к победе, Синдерелла.
Чуть не подпрыгнув от неожиданности, Надя обернулась на его голос.
— Лукас, убирайся. У меня нет на тебя времени.
Она тщательно избегала его на протяжении двух недель. Хорошо, что у нее был плотный рабочий график: благотворительный фонд требовал много времени.
С самого начала, как только она заметила его в толпе гостей и участников, ей отчаянно захотелось сбежать куда-нибудь и спрятаться. Невыносимо было смотреть на него, такого неотразимого в своем черном смокинге. И ведь когда-то она любила этого человека и доверяла ему! Но каждый раз он предавал ее. Но бежать некуда. Она же распорядитель этого мероприятия.
Едва дождавшись окончания торжества, Надя вышла на улицу и осмотрелась. Любопытно, куда делись ее машина и водитель? Если она сейчас же их не найдет, придется брать такси или… нет. Мероприятие закончилось уже пятнадцать минут назад, и все такси были уже разобраны.
— Я отослал твоего водителя и машину, — сообщил ей Лукас как ни в чем не бывало.
— Что? Да как ты мог? Это моя машина. Или ты придумал новый способ кражи нашей собственности?
— Так, значит, твои братья ни о чем тебя не предупредили, — полуутвердительно сказал он.
— О чем они должны были меня предупредить?
— Что у нас с тобой сегодня будет разговор.
— Ты разговаривал с Митчем и Рэндом? О чем же?
Он покачал головой, иронично улыбнувшись.
— Не забудь, к двенадцати ты должна быть Дома. Я подвезу тебя. Только доверься мне, Надя.
— Это было уже много раз. И что из этого вышло?
— Доверься мне, — повторил он, удерживая ее взгляд.
Она вгляделась в его честные голубые глаза и обозвала себя идиоткой за то, что не в силах послать его к черту. Впрочем, на сей раз она не будет убегать от проблем. Она справится!
— Отлично. И где твоя машина?
Он взял ее под руку. Она отпрянула, и он пожал плечами.
— Идем со мной.
Лукас шагнул назад к крыльцу безо всякой спешки и суеты. Через пару секунд она решила следовать за ним.
— Я спешу. У меня нет времени ходить вокруг да около.
— Наше средство передвижения — на крыше.
— На крыше? — Она остановилась.
— Небольшой такой вертолет, если быть точнее.
Он открыл стеклянную дверь и подождал, пока она войдет.
— Ты прилетел сюда на вертолете?
— Сегодня меня не было в городе, а мой вылет отменили. Пришлось воспользоваться своими преимуществами. Вертолет прямо на крыше этого здания.
Ей было все равно — что машина, что вертолет, — главное — надо быть дома к полуночи. И неважно, каким путем.
— Ладно, едем.
Он провел ее к лифту, и они поднялись на верхний этаж, где им пришлось выйти на крышу через специальную лестницу и дверь.
— Как тебе удалось раздобыть на это разрешение?
— Я сделал крупное пожертвование. — Он вышел на плоскую крышу, где их поджидал миниатюрный легкий бело-голубой вертолет.
— Да уж… Наверное, ты и Мэри подкупил, чтобы она приняла меня на должность директора фонда.
Он в удивлении посмотрел на нее.
— И ты еще думаешь, что я бы не догадалась и ничего не узнала? Ты прямо как мой отец. Точная копия! Цель оправдывает средства, да?
Эта фраза остановила его на полпути. Он взглянул на нее.
— В своей мести твоему отцу я дошел до предела. Я почти обезумел. Эта идея стала для меня уже навязчивой. Но теперь… Я разобрался во всем.
Она округлила глаза.
— Да уж… Особенно после того как он подарил тебе два миллиона долларов.
— Черт возьми, ты просто понятия не имеешь, как это было оскорбительно! — выпалил он. Потом отвел глаза в сторону, смущенно провел рукой по подбородку, словно бы подбирая слова. Когда их взгляды снова встретились, Лукас продолжил: — Эверетт внушил мне чувство вины за то, что я ему обязан. Обязан всей вашей семье и тебе. Он обвинял меня в смерти нашего ребенка. А это означало только одно: я должен был сесть в тюрьму. Он долго шантажировал меня этим.
