Ричард молчал, стараясь справиться с уколом, который содержался в вопросе. Он не винил Брэдана, но тем не менее ощутил боль. Стараясь изобразить на лице улыбку, которая получилась несколько кривой, он заметил:
– На самом деле ты спрашиваешь, не похожа ли она на Элизабет или Элинор, ведь так?
Брэдан все не отводил упорного взгляда.
– Да, малыш, – наконец пробормотал он. – Я хочу знать именно это. Для твоей же пользы, не ради себя.
Ричард ответил не сразу. Перед его мысленным взором в который раз за сегодняшний день возникли тени прошлого. Элизабет… ее милая, невинная улыбка… они так смеялись, когда попали под теплый весенний ливень… то было время первой, юной любви… Он долго не мог заполнить пустоту, образовавшуюся, когда Элизабет исчезла. Она была похищена и попала в лапы старому распутнику – его дядюшке. Потом пришло горестное известие о смерти Элизабет в родах. Негодяй оказался виновен и в этом.
С тех пор прошло много времени, однако Брэдан прав. Тогда он хотел, нет, чувствовал, что обязан спасти Элизабет любой ценой. Жажда мести не утихла и после ее смерти. Ричард не успокоился, пока не уничтожил мерзавца, разрушившего жизнь Элизабет.
И все же Элизабет была не единственной женщиной в его жизни. Встретив Элинор, он опять встал на защиту слабых. Нежная, хрупкая Элинор, то светлая, то сумрачная, с ее мимолетными улыбками и такими же мимолетными слезами…
– Прости, что я воскрешаю старые тени… – мягко произнес Брэдан, прогоняя во мрак призраки былого. – Я спросил о Мег, надеясь удержать тебя. Ты всегда защищаешь тех, кто нуждается в помощи, особенно слабых женщин, но не стоит взваливать на себя еще одну ношу.
– Я это понимаю, Брэдан, – глухим голосом отвечал Ричард. – Понимаю и не виню тебя за эти слова. Но тебе нечего опасаться. Мег – сильная женщина. Возможно, в ней больше сил и терпения, чем даже во мне.
Брэдан продолжал в упор смотреть на брата. Ричард попытался ободряюще улыбнуться ему и пусть с усилием, но проговорил:
– Даже если я ошибаюсь на ее счет, это не имеет большого значения, ведь она скоро покинет Хоксли. Ее миссия здесь окончена.
– Она так тебе и сказала?
– Нет. Да и времени не было, чтобы все это обсудить. Думаю, она объявит мне о своих планах после поминок по Элинор.
С этими словами Ричард резко отвернулся к окну и распихнул ставни – ему вдруг захотелось ощутить на лице свежесть осеннего воздуха. Ставни скрипнули, в комнату ворвался холодный ветер, закружился, затанцевал вокруг языков пламени в камине.
– Полагаю, так и случится, Ричард.
Не оборачиваясь, Ричард глухо ответил:
– Еще раз благодарю тебя.
Но брат еще не закончил:
– Предупредив тебя, я должен тем не менее сказать, что для меня и для всей нашей семьи будет большим облегчением, если когда-нибудь ты найдешь женщину, которая окажется способной по-настоящему разделить с тобой все трудности жизни.
– Такую, как Фиона? – спокойно спросил Ричард.
– Вот именно. Такую, как она.
Улыбка на губах Брэдана говорила о его любви к жене больше, чем длинные прочувствованные речи.
– Если так случится, я буду искренне рад, – продолжал Брэдан. – Однако мысль о ней напомнила мне о том, что пора спускаться, иначе Фиона сама явится выяснять, что нас задержало, и, будь уверен, нам изрядно попадет. – Сказав это, Брэдан с кряхтением поднялся на ноги: – Черт возьми! Я просто сидел, и вот теперь едва могу двигаться, так затекли спина и ноги. Проклятие!
– Пожалуй, скоро у тебя будет иная причина для боли в руках и ногах, – с улыбкой заметил Ричард. – Послезавтра мы сможем потренироваться на мечах. Что скажешь, брат?
– Скажу, что до сих пор знаю пару приемов, которые не дадут тебе расслабиться, молокосос! – Брэдан расхохотался и направился к двери.
– Посмотрим, – отозвался Ричард, наблюдая, как брат растирает затекшие ноги. – Иди вперед и передай мое почтение своей жене, скажи, что я горю нетерпением отведать ее стряпню и скоро буду.
– Ладно, – через плечо бросил Брэдан. – Но поспеши, малыш, Фиона становится настоящей фурией, если не может подать еду, пока она горячая.
– Спасибо, что предупредил.
Когда Брэдан вышел, улыбка сползла с лица Ричарда. Он глубоко вздохнул и подошел к окну прикрыть ставни, но загляделся на окрестности. В приближающихся сумерках все выглядело спокойно и мирно. Длинные осенние тени ложились на траву и вымощенный двор замка. Ричард стоял в задумчивости, вспоминая разговор с братом.
Вопрос Брэдана о Мег стал тяжелым ударом для Ричарда, но ответил он на него честно. Мег действительно сильная – и сердцем, и душой. Она воплощенная противоположность женщинам, которым он благоволил в прошлом. Ричард вдруг осознал, что не хочет ничего другого, только бы оказаться с ней рядом и купаться в теплом свете, который она распространяла вокруг себя. Пусть даже за это его ждет ад.
Чувство было сильным и глубоким. Конечно, оно несло в себе опасность, но оно же и звало его к жизни. Ричарду показалось, что он просыпается после долгого сна или поправляется от тяжелой болезни. Быть рядом с Мег, хотя бы дышать одним воздухом с ней, молча сидеть рядом…
Она несла свет и жизнь, прогоняя тени, которые так долго омрачали его существование. Ей так много пришлось пережить, но в душе Мег продолжал гореть огонь, и этот огонь привлекал Ричарда. Он помогал ему бороться с болью и чувством вины, которые навсегда поселились в его сердце. В большем он не мог себе признаться.
Ричард вздохнул, резким движением захлопнул ставни, задул лампу на столе и направился искать женщину, которая одним своим присутствием дарила ему надежду.
Глава 8
Мег сидела за столом в большом зале, наслаждаясь веселой суетой вокруг себя. Она не могла вспомнить, когда в последний раз видела столько радости. Дети Фионы и Брэдана по одному возвращались в дом. В основном они провели время на конюшне, куда направились сразу по приезде в Хоксли. Там расположилась кошка с новорожденными котятами.
Смех, толкотня, шумное умывание начались в кухне, а сейчас выплеснулись в большой зал, где должен был состояться ужин. Мег и Фиона помогали Уилле расставлять на столе миски с тушеной курицей, капустой, тарелки с гороховым пудингом. Ждали только, пока спустятся мужчины, а дети рассядутся за столом.
– Дети! Кто помыл руки, ищите себе место, – позвала Фиона, перекрикивая шум, уперла руки в бока и стала пересчитывать своих цыплят. – Один, два, три, четыре… – считала она по головам, потом нахмурилась и спросила: – А где Элспет? И Адам?
Мег оглядела четырех детей, которые уже ждали за столом – двух девочек и двух мальчиков от трех с половиной до четырнадцати лет, – постаралась припомнить торопливую скороговорку Фионы, когда та представляла детей, и поняла, что отсутствуют девятилетняя Элспет и самый старший из детей, шестнадцатилетний Адам.
