Отчизна моя, мужайся и чистоту храни.
Будь и в цепях свободной, свой храм,
устремленный ввысь.
Праздничными цветами украсить поторопись.[2]
Каждый ученик начальной школы Индии зубрит эти строчки.
Судья прыскает смехом, коротким, безрадостным, жутким.
Проклятый муссон! Все в этом сезоне раздражало судью. Состояние его любимицы — собаки, состояние его идеалов. Влияние его сведено к нулю. Плесень на зубной щетке, змеи, лениво проползающие по газону, отяжелевшая мебель, все менее обитаемый дом. Каждый муссон откусывал от дома какую-то его часть.
Судья чувствует свой возраст и чувствует, как вместе с домом рушится и его разум, разрушаются перегородки между мыслями, которые он держал раздельно. Сорок лет назад он изучал поэзию.
* * *
Библиотеку всегда закрывали слишком рано.
Он приходил к открытию, покидал ее с закрытием. Прибежище для иностранных студентов. Покой, работа без помех, гарантия от посягательств и от издевательства.
Книга под названием «Экспедиция в Гуджарат»
«Малабарский берег волнистой линией ограничивает Индию с запада, а затем изящным поворотом изгибается в сторону Аравийского моря. Этот край носит название Гуджарат. В дельтах рек и по малярийным берегам приютились торговые города…»
Что вся эта писанина означала? Он не находил в описании ничего знакомого, напоминающего о семействе Пател и местах его обитания. Но, развернув карту, обнаружил Пифит, крохотное пятнышко, приткнувшееся к извилине реки.
С интересом читал он о прибытии к этим берегам цинготных матросов из Англии, Франции, Голландии, Португалии. Узнал, как доставили они в Индию первые томаты, орех кешью. Как Ост-Индская компания арендовала у короля Карла II Бомбей за десять фунтов в год. Узнал о плоде ююбе в подарочном наборе этого короля невесте, Катарине Брагантской, о доставке морем через Суэц телячьего супа «под черепаху» в страну риса и дала. Англичанин, спасаясь под пальмами от тропического солнца, имел возможность наслаждаться ярмутскими селедками и заглатывать бретонских устриц. Эти новые для него сведения возбуждали ностальгическую тоску по стороне, которую он покинул.
* * *
Ближе к полудню он отрывался от книг и отправлялся в туалет, бросая вызов своему пищеварению. Долго и безрезультатно напрягался над горшком. Слышал перетаптывание других жаждущих облегчения, запускал палец в анальное отверстие и выковыривал твердые козьи шарики, брякающие по унитазу и булькающие в воде. Снаружи наверняка его слышали, и он неверной рукой пытался сдержать свободный полет своих испражнений, изменить траекторию снарядов. Палец всякий раз покрывала свежая кровь, он подолгу мыл руки после посещения кабинки, но запах не отставал, преследуя его во время занятий. Работал он все усерднее, не пропускал ничего из списка рекомендованной литературы. «Закон собственности» Тофама, Аристотель, Индийское уголовное право, Уголовный кодекс. Свидетельский статус…
Продолжал работать и в своей комнатушке, все еще преследуемый всепроникающим запахом дерьма. Падал в кровать прямо со стула, в ужасе просыпался через несколько часов, снова прыгал к столу. Восемнадцать часов в сутки, больше сотни часов в неделю, иногда прерываясь, чтобы покормить ветчинным пирогом собаку хозяйки, отиравшуюся возле ног, слюнявя его брюки — первая дружба с животным. В Пифите такое баловство не поощрялось, личность собаки не рассматривалась как предмет интереса. Три предэкзаменационные ночи без сна, над книгами. Он раскачивался на стуле, читая, повторяя, зубря, зубря, зубря…
Путь, начатый однажды, долог. Волны океана вздымались между словами. Монстры подсознания поджидали момента, чтобы доказать свою реальность. Мелькала мысль об океане в снах далекого детства, задолго до морского путешествия.
Хозяйка доставляла наверх поднос с пищей. Аппетитно шипящие в горячем жиру сосиски, как будто живые. Предвосхищающие телевизионную рекламу, в которой пища поет, восхваляя свои весовые качества.
— Нельзя так много работать!
— Иначе никак, миссис Райс.
Он научился спасаться в конструкциях третьего лица и в безличных, отстраняться от себя, как подобает монарху.
Открытый конкурс-экзамен, июнь 1942.
Он сидит перед двенадцатью экзаменаторами, и первый же вопрос, заданный профессором Лондонского университета, загоняет его в тупик.
— Не могли бы вы объяснить, как работает паровоз?
Молчание.
— Не интересуетесь железной дорогой?
— Очень интересная сфера деятельности, сэр, но рекомендованная тематика поглощает все рабочее время.
— Но хоть какие-нибудь детали вам известны?
Джему морщит лоб. Что там что толкает? Что чем приводится в движение? Но он даже схемы паровой машины ни разу не видел.
— Нет, сэр.
Может быть, он сведущ в погребальных обрядах древних китайцев?
Он родом из той же части Индии, что и Ганди. Комиссии хотелось бы услышать что-нибудь об инициированном этим господином движении. Как экзаменуемый относится к Конгрессу?
Тишина. Взгляды устремлены на него. «ПОКУПАЙТЕ АНГЛИЙСКОЕ!» — такие плакаты Джемубхаи увидел в день прибытия в Ливерпуль. Ему тогда же пришло в голову, что, крикнув у себя дома «ПОКУПАЙТЕ ИНДИЙСКОЕ!», он мгновенно оказался бы за решеткой. В 1930 году, когда Джему был еще ребенком, Ганди покинул свой ашрам в Сабармати и направился в Данди, на берег океана, где погрузился в подрывную деятельность — соль добывал.
— До чего это его доведет? Ф-фу! Сердце у него, должно быть, правильное, но мозги точно не на месте! — сердился отец Джему, хотя тюрьмы не вмещали всех сторонников Ганди.
На пароходе «Стартнейвер» морские брызги орошали лицо и руки Джемубхаи, высыхали, оставляя после себя пятнышки соли. Разве это можно обложить налогом? Смешно!
— Человек, нелояльный к управляющей администрации, не сидел бы здесь, перед вами, сэр.
Кто его любимый писатель?
Неприятный вопрос. Нет у него любимых писателей.
— Сэр Вальтер Скотт, сэр.
— Что вы читали из его произведений?
— Все напечатанное, сэр.
— Можете процитировать что-нибудь из наиболее вам близкого? — спросил профессор социоантропологии.
Вдоль границы скакал Лохинвар молодой.
Всех коней был быстрей его конь боевой.
Рыцарь ехал без лат, рыцарь ехал без слуг,
Был при нем только меч, его преданный друг.
Ко времени поступления на гражданскую службу кандидаты обычно оттачивают речь, но Джемубхаи за все годы обучения в Англии мало с кем общался; он целыми днями рта не открывал, и его английский сохранил выраженный гуджаратский акцент.
