Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Вот и прошло двадцать лет. Я уже не могу сосчитать, сколько раз я был в Париже потом. Я очень люблю этот город, хотя у меня есть к нему серьезные счеты. Мы не сходимся характерами с большой частью парижан, но это не мешает мне чувствовать себя своим среди них. В Париже трудно не почувствовать себя своим, он никого не выделяет, но принимает всех. В нем есть места, которые стали мне абсолютно родными, как в Москве переулки вокруг Патриарших и в Замоскворечье, как Маросейка и любимая Пушка, Пушкинская площадь, на которой, кажется, произошло все самое главное в моей жизни.
В Париже я люблю Левый берег больше Правого – хотя это противоречит моим идеологическим предпочтениям. Я всегда стараюсь остановиться в какой-нибудь маленькой гостинице в Латинском квартале, звон посуды в греческом ресторане под окнами, круглосуточный гомон туристов и ночной рев студенческих мотоциклов действуют на меня успокаивающе. Мне нравится пересекать по хрустящему гравию дорожек Люксембургский сад, прислушиваясь к ударам мяча на теннисных кортах в его дальнем конце, останавливаться возле бассейна, по которому скользят модели яхт. Я обязательно нахожу в непостижимой путанице тупиков и проездов вокруг Сорбонны кафе «Ля Палетт», и там здороваются со мною, интересуясь, почему давно не было видно – похоже, что там помнят всех посетителей за последние полтораста лет. Ближе к вечеру, на закате хорошо бы доплестись до площади Вогезов, и там сесть на узкую скамью посреди травяного квадрата, замкнутого со всех сторон средневековыми домами с антикварными лавками в первых этажах, и смущенно отворачиваться от пар, предающихся нежностям прямо на газоне. А в начале ночи каким-то образом оказаться на мосту Александра Третьего, точно посредине между тенями крылатых коней, осеняющими оба его конца, и смотреть на огни барж, стоящих вдоль берегов Сены, и воображать себе жизнь, которая сейчас идет в этих плавучих особняках.
…А однажды я сидел на склоне Монмартра, у подножия белого сахарного терема церкви Сакре-Кёр, начинался рассвет, и жизнь казалась бескрайней, как город внизу, плывущий в тумане…
Но всё это было потом, всё доставляло радость, удовольствие, вселяло в душу покой и надежду, однако уже никогда больше не делало ослепительно счастливым, не перехватывало дыхание – я в Париже!
Я невообразимо завидую тем, кому Париж еще предстоит, у кого еще не состоялась первая встреча с этим счастьем. Точно так же я завидую тем, кто еще не был в Мюнхене и Праге, Эдинбурге и Вашингтоне, Мельбурне и Торонто, Киеве и Риге. Ну, закройте глаза, ткните пальцем в точку на карте и примите твердое решение поехать именно туда – у вас появится достойная цель на ближайшее время. Вам предстоит одна из главных земных радостей: превращение знакомого названия в живую картинку с цветами, запахами и звуками.
Собственно, у вас впереди вся жизнь, которая есть переход желаний в воспоминания.
Таинственный остров сокровищ
Только не надо в Лондон лететь. Узкая полоска темной воды под названием Ла-Манш, в одно мгновение промелькнувшая внизу, не запомнится, у вас не возникнет ощущения, что вы покинули материковую Европу. Черный ящик такси будет тащиться в пробках по эстакадам от аэропорта Хитроу до самого города, или узкий, бархатный изнутри вагон полуподземной электрички будет лететь из другого аэропорта, из Гатвика, смазывая пейзаж… И островная жизнь за окном, совсем не похожая на обычную европейскую, вызовет сильнейший шок. Проверено: левостороннее движение плюс яркая зелень парков в любое время года, даже под снегом, плюс ношение всеми мужчинами, даже молодыми, галстуков и начищенной обуви создают в первые часы после слишком быстрого перемещения на британскую землю невыносимый душевный дискомфорт. Здесь всё не так, как в других местах, здесь на всём печать британской особости – что не мешает снобам всего мира подражать этому неподражаемому стилю. Надо располагать временем для того, чтобы свыкнуться с фактом прибытия на отдельную часть суши.
Поэтому в Лондон надо ехать поездом. Например, из Парижа скоростным, скучным и стерильно чистым – до Гавра, потом на пароме, где пассажиры отчаянно, всю ночь, как командированные в областной советской гостинице, гуляют до Саутгемптона, потом довольно заплеванной электричкой, где в вагоне-буфете джентльмены пьют пиво и кидают на пол целлофан от чипсов, до вокзала Виктория… Или сквозь тоннель, но я, признаться, не люблю ехать под землей, да еще и под водой… Словом, в Лондон надо въезжать, а не сваливаться с неба.
Я питаю слабость к весьма непрестижному и даже не очень приличному району Бэйсуотер. Это недалеко от Пэддингтонского вокзала, и, как в любом привокзальном районе, здесь сомнительная обстановка с точки зрения санитарии и нравственности. Маленькие гостиницы, со всех сторон окружившие большой квадратный сквер, – как пародия на самый дорогой лондонский район Белгравия, теперь едва ли не полностью заселенный российскими богачами. В гостиницах этих, что всего в одном квартале от метро, останавливаются небогатые пожилые пары, тратящие пенсию на туризм. Под окнами пакистанских и индийских ресторанчиков разворачивают свои картонные постели высокомерные лондонские бомжи. В узких магазинчиках круглосуточно – пойди найди в другом лондонском районе! – торгуют выпивкой. Вперемежку с гостиницами стоят точно такие же трех– и четырехэтажные дома с тонкими колоннами по сторонам крылечек, в них снимают недорогие, но приличные квартиры уже достаточно обжившиеся приезжие – из Греции и Индонезии, Польши и Португалии… А в полуподвальных этажах этих же семейных домов располагаются заведения уникально лондонского разврата: в штате одна девушка, силуэт которой мелькает за призывно освещенным окном. Опасливо и стыдливо заглядывая в гнезда строго индивидуального порока, пробираются в свои отели припозднившиеся немецкие и французские старики…
Удивительно, но отсюда до самого Букингемского дворца можно дойти пешком минут за тридцать-сорок! А там уже сверкает яркими красками на фоне серой скалы дворца музейно-имперская Великобритания. Там маршируют гвардейцы в шапках из искусственного меха, имитирующего медвежий (экологическая политкорректность), в мундирах особого красного цвета, который так и называется «английский красный», и в полированных башмаках с забавно загнутыми тупыми носами. Там выезжает верхами полурота в медных римских шлемах, сияющих, как хорошие самовары. Там гремит и перестраивается, комично, по-циркульному передвигая ноги, оркестр. Впрочем, я не настолько монархист, чтобы долго любоваться этой оперной постановкой…
Одна из лучших, на мой вкус, улиц в мире – шикарная, но по-английски сдержанная Риджент-стрит. Мне кажется, любой здравый, умеренный в запросах и не лишенный хоть какого-нибудь вкуса мужчина на этой улице найдет все, что по его представлениям нужно нормальному существу сильного (в классическом смысле) пола. Претенциозные богачи одеваются на прославленной Сэвил-роу. Тамошние портные шьют костюмы по мерке, там продаются бумажники по цене автомобиля среднего класса и ботинки чуть дешевле. Обычному же человеку более чем достаточно Риджент-стрит. Я несколько раз ставил эксперимент: гулял с приятелями по этой улице, не торопя их, постепенно начинавших приникать к каждой витрине. И всегда дело кончалось одинаково – покупкой вечного твидового пиджака, не менее практичных вельветовых штанов, прочнейшей пары настоящих английских ботинок на толстой коже и всепогодной, непромокаемой даже под местными дождями вощеной куртки. Те, кто постарше и любят тепло, покупали пальто с капюшоном, кожаными петлями и роговыми пуговицами. В любом мужчине живет бродяга и охотник, а на Риджент-стрит он может полностью, достойно и удобно экипироваться для любой ситуации…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
