— Уан… туу… фри, — произносила Юдит с сильным акцентом.
Дженис смеялась.
— После войны, — сказала она, — все станут учить английский язык. Он будет новым мировым языком. Немецкий язык станет мертвым языком, как латынь.
— Не преувеличивай, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Гитлеровскую Германию победят, но немцы останутся. Кроме того, немецкий — это ведь родной язык этих девочек. Пойдем, Дженис, я жутко хочу искупаться!
Хедвиг Бьёрк с Дженис нашли свое собственное место для купания, туда никто не ходил. Они купались голышом посреди бела дня.
— Пойдете с нами, девочки? — предложила Хедвиг Бьёрк.
— Думаю, нет, — быстро ответила Штеффи.
Она не знала, как отреагирует Юдит на купание в голом виде.
— Мы пойдем дальше, к заливу. Я покажу Юдит остров с другой стороны.
По пути к бухте Штеффи, как обычно, заглянула на почту. Прошло уже шесть недель, с тех пор как она последний раз получала известия от мамы с папой. Сегодня карточки тоже не было.
— Скоро придет, — утешала ее Юдит. — Ты же знаешь, как работает почта. Нужно подождать.
У почты они столкнулись с Верой, которая собиралась зайти туда. Штеффи представила девочек друг другу.
— Вера Хедберг. Юдит Либерман, из Вены.
Вера окинула настороженным взглядом кудрявые волосы и прозрачную кожу Юдит. Взгляд Юдит остановился на круглом Верином животе.
— Ты свободна завтра вечером? — спросила Штеффи.
Вера кивнула.
— Тогда я зайду к тебе, — сказала Штеффи. — После того как провожу Юдит на пароход.
Ей очень хотелось, чтобы Вера знала о том, что пребывание Юдит на острове не будет долгим; она помнила, как ревновала Вера, когда Май приехала в первый раз.
— Заходи, — сказала Вера. — Ну, я пойду. Хозяйка не может встать с постели, пока не получит газету и ежедневную почту.
— Осенью она выходит замуж, — сказала Штеффи, как только Вера исчезла за дверями почты.
Ей не хотелось, чтобы Юдит приняла Веру за гулящую девку, что по чистой случайности осталась с ребенком.
Но Юдит, казалось, не проявила к этому никакого интереса.
— Вот как, — только и сказала она.
На скалах рядом с бухтой лежали Сильвия и ее подруга Барбру. Поэтому Штеффи решила остаться на песчаном пляже, хотя в другом случае предпочла бы нырять со скал.
Они расстелили полотенца на песке вперемешку с гравием и улеглись. Солнце палило.
— Пойдем, — сказала Штеффи. — Пора купаться!
Бок о бок они побежали к краю воды и дальше вглубь бухты. Но когда вода достигла колен, Юдит остановилась и пошла осторожно, шаг за шагом.
— Тут глубоко? — спросила она.
— Еще нет, — ответила Штеффи. — Пока мелководье.
Штеффи стояла по грудь в воде и нетерпеливо ждала Юдит.
— Ну, пойдем же!
Юдит сделала несколько неуверенных шагов. Штеффи схватила ее за руку и потянула за собой. Она нырнула вниз головой и сделала пару гребков, подождала, пока подплывет Юдит. Но Юдит не было. Штеффи обернулась.
За ее спиной из воды вынырнула Юдит. С мокрых волос на щеки и плечи стекала вода. Она отплевывалась и фыркала. В голубых глазах стоял ужас.
— Что ты делаешь, — закричала Юдит. — Хочешь меня утопить?!
— Прости, — сказала Штеффи. — Ты упала?
Тут она поняла: Юдит не умела плавать.
Им, как малышам, пришлось держаться на мелководье. Юдит же была снова рада, плескалась и брызгалась. Но Штеффи видела, как Сильвия с Барбру смотрят на них и хихикают.
Ну и пусть. Ее больше не волновало, что думает Сильвия.
Вечером Штеффи с Юдит поднялись к Хедвиг Бьёрк и Дженис послушать вечерние новости по радио. Но, как назло, во всех репортажах речь шла о чем угодно, кроме событий на фронте.
Хедвиг Бьёрк выключила приемник.
— Лучше покажи своей подруге дом, — сказала она. — Ведь это ты здесь живешь.
Штеффи повела Юдит вверх по лестнице.
— Вот моя комната, — сказала Штеффи и открыла дверь на чердак. — Когда у нас нет постояльцев.
Юдит вошла первой в тесную комнатку. Штеффи — за ней следом.
Было немного душно. В остальном — все как обычно. Кровать, стол, стул, комод.
И репродукция с Иисусом.
Штеффи увидела ее в тот же миг, что и Юдит. Картинка висела на гвоздике над комодом.
Иисус в розовом одеянии широко раскинул руки, окруженный лучами света, с сияющим над головой нимбом.
Юдит уставилась сначала на репродукцию, а затем — на Штеффи.
— Что они с тобой сделали? — спросила она. — Они заставили тебя принять христианство?
Заставили. Может быть, да. Но она согласилась на это. Она ни разу не сказала «нет». Она не осмелилась протестовать. Она позволила себя крестить, ходила в воскресную школу, пела их песни и читала их молитвы. Она делала это сама.
— Им не пришлось заставлять меня, — сказала Штеффи. — Я делала то, что они хотели.
— Как ты могла? — сказала Юдит. — Как ты могла предать свой народ?
Глава 27
Остаток вечера и следующее утро Юдит была молчаливой и отрешенной. За завтраком она сообщила, что собирается уехать в Гётеборг на десятичасовом пароходе.
— Не нужно меня провожать. Я сама найду.
Разочарование Юдит стояло между ними сплошной стеной. Штеффи не находила ни единой щели. Скованно, словно чужие, они попрощались. Штеффи стояла у ограды и смотрела, как Юдит удалялась решительным шагом, неся в руке свою сумку.
— Что на нее нашло? — спросила тетя Марта. — Вы поссорились?
— Нет, — ответила Штеффи. — Не совсем.
Как объяснить тете Марте, что произошло?
Весь день Штеффи размышляла над этим. Права ли Юдит? Предала ли она свой народ? Предала ли она маму с папой?
Штеффи видела перед собой пастора и членов собрания общины. Их непонимающие лица, когда она просила помощи для мамы с папой. Манера пастора складывать ладони для молитвы.
Что у нее общего с ними?
Что у нее общего с их приторно-слащавым Иисусом?
Решение медленно созревало внутри нее.
После обеда Штеффи вспомнила, что договорилась встретиться с Верой. Сегодня среда, Вера вечером свободна.
В половине седьмого Штеффи постучала в дверь кухни летнего дома торговца. Ей пришлось подождать, пока дверь открыли. Но в дверях стояла не Вера, а ее хозяйка.
