С тихим вздохом рыцарь подбросил в очаг поленьев и слегка развернул стулья с навешанной одеждой, чтобы сохла равномерно. Затем пристроил рядом еще и башмаки, после чего забрался в скрипнувшую кровать и лег на спину, уставясь в невысокий потолок. Сон уже не впархивал с прежней легкостью, и перед тем как заснуть, Томас расслышал, как где-то пробил полночь церковный колокол.
Глава 12
Дорога через север Испании пролегала по каменистым возвышенностям Наварры и Арагона. Дальше шла Каталония. То и дело лил дождь, а высокие перевалы устилал льдистый наст, затрудняющий передвижение. Останавливались Томас с Ричардом преимущественно в деревушках, за нехваткой места ночуя иной раз в амбарах. Дважды приходилось спать под открытым небом, лошадей привязав к чахлым деревцам, а самим жаться к костру где-нибудь в укромной лощинке или впадине. Спали по очереди, остерегаясь разбойничьих шаек, охочих до проезжих путешественников. Однажды за ними полдня следовала какая-то орава на растрепанных низкорослых лошаденках. Ненадолго остановившись, Томас с Ричардом нацепили на себя мечи, позаботившись, чтобы их было видно на расстоянии. Вскоре после этого преследователи придержали своих лошадок и голодными взглядами проводили добычу, которой так и не смогли поживиться.
Двое англичан привлекали к себе внимание в каждой деревеньке и городишке, через которые им доводилось проезжать. Похоже, король и церковь прилагали немалые усилия на втемяшивание своему народу, что остров, коим правит вероотступница протестантка Елизавета, есть юдоль зла и неправедности. А потому странствующий рыцарь со своим оруженосцем воспринимались людьми по большей части с опаской и подозрительностью. В открытую им никто не угрожал и в приеме не отказывал (спасибо подорожной, выданной начальником порта в Бильбао), но на тепло и гостеприимство при встрече рассчитывать не приходилось.
Беседе, которая, казалось, расположила их друг к другу в первую ночь на испанской земле, повториться было не суждено: Ричард снова вел себя с тихой враждебностью, хотя указания Томаса усвоил и со своими обязанностями оруженосца справлялся безукоризненно. После нескольких безуспешных попыток вернуть себе расположение юноши Томас махнул на это рукой, и дальше они двигались верхом, обмениваясь по мере необходимости скудными фразами, а ужинали в молчании, сидя у костра или ежась в укрытии амбара.
И вот в полдень, на пятый день нового года, с верхушки последнего из гребней путешественникам открылся вид на неширокую равнину, где к берегу Средиземного моря льнула Барселона. Утро выдалось погожим, и в пронзительной голубизне неба ярко светило солнце. Несмотря на то что стояла зима, дивно синим и зазывным было море. А у Томаса сладко заныло сердце по острову в самом центре этой жемчужно-дымчатой дали; месту, которое он некогда почитал своим домом на всю жизнь, где ему жить да жить среди братьев по оружию, в неустанной борьбе за истинную веру — и неважно, что силы в той борьбе вопиюще неравны. Все казалось столь ясным, простым и благородным тогда, прежде чем в его жизнь вошла Мария. Вначале она, а затем постепенное осознание того, насколько все-таки мало благородства в нескончаемом взаимном губительстве, где единственная доблесть и отрада — посеять как можно больший ужас в стане врага, и что море это, при всей своей искристой красоте, являет собой незапамятно древнее поле боя, сравнимое по давности с самой историей. Ведь еще задолго, очень задолго до нынешних стычек христиан с магометанами, на его просторах сражались римляне и карфагеняне, греки и персы, а до них — египтяне и бог весть кто еще. Кто знает, сколько тысяч боевых судов истлевает нынче в здешних глубинах? Море это обильно полито слезами и кровью бесчисленных людских поколений. Если вдуматься, это же ужас кромешный.
Цокнув языком, Томас дал лошади пятками по бокам:
— А ну, пошла! Ишь, залюбовалась…
Ричард еще немного помедлил, вбирая панораму, после чего пустил лошадь следом, и оба странника начали спуск по ленте широкой тропы, змеисто петляющей по склону холма. Барселона лежала внизу, в тени укрепленной цитадели. В бухте дремали на якоре тридцать или даже сорок галер; еще две покоились на деревянных валках у королевской судоверфи — череды длинных высоченных сараев вдоль береговой линии. На плацу возле цитадели под вьющимися на ветру штандартами своих полков практиковалось несколько отрядов копейщиков. Понятно, для чего эти приготовления: противостоять угрозе, взрастающей по ту сторону моря. Но хватит ли сил? Вопрос спорный. Томас по опыту знал, какую громадную массу полков и кораблей способны собрать османы, и собрать быстро. В их рядах лучшие пушкари и осадные инженеры, а поворотные орудия не знают себе равных по убийственной дальнобойности.
Ближе к городским стенам тропа сходилась с береговой дорогой, на которой всадники вскоре обогнали громыхающую вереницу повозок с пороховыми бочонками и чугунными ядрами. Томас пришпорил лошадь, чтобы до въезда в город оторваться от конного конвоя. Махнув рукой приотставшему Ричарду, рыцарь вынул подорожную и подал одному из караульных солдат. Тот глянул на нее безо всякого выражения, после чего окриком велел ждать и исчез под сводчатой аркой караульни в поисках своего командира. Томас, утомленно кряхтя, слез с седла. Ричард лихо соскочил следом и, к удовольствию Томаса, взял под уздцы обеих лошадей не хуже любого завзятого оруженосца. Вскоре появился начальник караула, одной рукой отирая рот, а другой держа на отлете подорожную, которую читал на ходу. Окинув взглядом двоих англичан, он что-то сказал Томасу, который в свою очередь обратился к своему эсквайру:
— Ричард, сделай милость.
Последовал диалог юноши с караульщиком, для уха Томаса совершенно чуждый, так как каталонский говор был для него, можно сказать, не более чем нагромождением звуков. От этого возникало ощущение неловкости и даже уязвимости. В самом деле, как и насколько можно доверять малознакомому молодому человеку, чуть ли не силком навязанному Сесилом и Уолсингемом? Что же до щекотливого документа, из-за которого весь сыр-бор, то в происхождение его и сущность Ричард посвящен несравненно больше. Так вот, если эту бумагу, или там пергамент, все же удастся добыть и вывезти, то каковы у Ричарда на этот счет дальнейшие указания? Лично Сесилу Томас после оказанной услуги сделается не нужен. А не может ли статься так, что эсквайру уже наперед приказано втихую устранить попутчика, осведомленность которого в этом деле, пусть и неполная, может когда-нибудь — кто знает — обернуться чреватостью? Придется теперь, видно, быть начеку, даже во время боя с турками оглядываясь, не занесен ли за спиной кинжал измены. Эта мысль наполняла Баррета горечью в отношении как Ричарда, так и его коварных лондонских хозяев.
Ход его мыслей прервал Ричард:
— Сэр, я объяснил капитану цель вашего визита. Он говорит, так как мы отправляемся на Мальту, то нам лучше доложиться в цитадель. Там мы сможем найти дона Гарсию де Толедо. Его армия готовится к высадке на Сицилию, и мы сможем туда отправиться с одним из его кораблей.
— На Сицилию?
