Книга Родная афганская пыль - Алескендер Рамазанов

Разумеется, военным. Трибунал взяток не брал. И работал быстро. Уж никак не больше двух недель на рассмотрение.

Из проекта «Договора между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Демократической Республики Афганистан об условиях временного пребывания советских войск на территории Демократической Республики Афганистан».

…Статья 9

Вопросы юрисдикции, связанные с временным пребыванием советских войск на территории Демократической Республики Афганистан, регулируются следующим образом:

1. По делам о преступлениях и проступках, совершенных лицами, входящими в состав советских войск, или членами их семей на территории Демократической Республики Афганистан, применяется афганское законодательство и действуют афганские суды, прокуратура и другие афганские органы, компетентные по вопросам преследования наказуемых деяний. Дела о преступлениях, совершенных советскими военнослужащими, расследуются военной прокуратурой и рассматриваются органами военной юстиции Демократической Республики Афганистан.

2. Постановления пункта первого настоящей статьи не применяются:

а) в случае совершения лицами, входящими в состав советских войск, или членами их семей преступлений или проступков только против Советского Союза, а также против лиц, входящих в состав советских войск, или членов их семей;

б) в случае совершения лицами, входящими в состав советских войск, преступлений или проступков при исполнении служебных обязанностей в районах дислокации воинских частей. По делам, указанным в подпунктах «а» и «б» настоящего пункта, компетентны советские суды, прокуратура и другие органы, действующие на основе советского законодательства». Сей, секретный в 1979 году, проект вскоре воплотился в жизнь без существенных изменений. И получилось, что где ни есть солдат – это район дислокации воинской части. На первый взгляд смешно, на деле – развязывает армии руки, ноги и голову одновременно. В итоге марионеточное афганское правительство невольно подтвердило для ограниченного контингента характерный признак оккупационных войск.

Законность и правопорядок в 40-й армии блюли военные прокуратуры и военные трибуналы в крупных гарнизонах (Кабул, Кундуз, Баграм, Шиндант и Кандагар). В основном им приходилось предупреждать и осуждать за преступления, связанные с неуставными взаимоотношениями, неосторожным обращением с оружием, контрабандой, хищением оружия, боеприпасов, военного имущества, хулиганством, членовредительством и превышением властных полномочий ретивыми командирами. Трусость на поле боя, измена Родине – этим ограниченный контингент не страдал, так, единичные случаи. Да и то, признаки и факты измены Родине или разглашения секретных сведений возникали не из идейных побуждений, а за проклятые доллары, по пьяной лавочке, а чаще по разгильдяйству. Естественно, о военнослужащих, перешедших на сторону моджахедов (после пленения или добровольно), в те годы молчали, да и было их, опять же, немного. Нынче же все они поименно известны и прощены законным образом.

Особые отделы КГБ СССР – тема особая. Они шли в одном направлении с военной прокуратурой. И если уж чекист взялся за дело о контрабанде или судьбе трофейного оружия, то будьте уверены – доведет до конца с выводами о политической подоплеке.

Все верно: кто водку тащит через рубеж – разлагает армию.

Кто «немереные «бакшиши» везет, верно, значит продал что-то из военного имущества или военную тайну.

А если оружие в контрабанде, то посадят точно. Сдадут свои же. Тем и держался Союз: беспощадность к «левым» стволам и наркоте. К чему здесь про военную контрразведку? Да к тому, что именно она не давала замазывать большую часть воинских преступлений командирам частей.

Каждый ветеран вспомнит, что именно в его годы службы (имярек):

– в состоянии алкогольного опьянения расстрелял афганскую семью, да не добил последнего свидетеля – спрятался шустрый мальчонка за дровами;

– объявил душманами и приговорил к смертной казни пару-тройку дехкан, найдя за стрехой старый карабин, чем превысил властные полномочия;

– замотал в рулон индийской ткани симпатичный блестящий браунинг и повез его в родные края через Ташкент (Тузель), где его уже ждали, потирая руки, таможенники и особисты;

– метнул гранату в модуль, именно в ту комнату, где, по его мнению, находился замполит или иной обидчик;

– держал под прицелом или с гранатой в неверной руке штабной отдел или командно-диспетчерский пункт;

– расстрелял ночью сослуживцев (старослужащих) на выносном посту.

«Бывало, что у людей из-за постоянного напряжения и ежеминутной вероятности погибнуть или стать инвалидом происходили странные изменения в психике. Однажды один прапорщик после конфликта со своим начальником бросил в его комнату ручную гранату, а потом долго не мог вспомнить, зачем он это сделал… Еще был солдат, который открыл огонь по личному составу своей заставы, ранив двух человек».

В этом криминальном однообразии нет ничего удивительного. Афганский театр военных действий мало похож на театр. Это был скорее политический балаган, набитый невольно-добровольными участниками трагедии в древнегреческом духе. Причем немногочисленные, но солидные зрители сидели жопой к сцене.

«Дело было в феврале 1986 года. Открывался XXVI съезд КПСС. Из Москвы пришло указание: чтобы в дни работы съезда – никаких ЧП! Особенно так называемых противозаконных проявлений в отношении мирного населения. И надо же, чуть ли не в первый день трое солдат в Кабуле уходят с оружием в самоволку. Добывают где-то анаши, водки – этого добра было навалом, – накуриваются, напиваются, после чего забираются в какой-то частный дом в двух шагах от центра города. Убивают всех мужчин, насилуют всех женщин, а затем загоняют их в погреб и забрасывают его гранатами. После чего прямо там же, на месте преступления, засыпают мертвецки пьяные, где их, собственно, и находят патрули, поднятые на ноги стрельбой в центре города. Скандал был невероятный. Из Москвы в Кабул приехали лично главный военный прокурор и начальник следственного управления Главной военной прокуратуры. Естественно, военный трибунал приговорил насильников и убийц к расстрелу. Но я уверен – было много случаев, когда другим такие же действия, как минимум, сходили с рук, а то и поощрялись. Понять – но не простить! – советских солдат и офицеров тоже было можно. На войне как на войне – часто они мстили за жестоко убитых товарищей. Иногда моджахеды брали в плен раненых, попавших в окружение, просто зазевавшихся, отставших от колонны, а иногда жестоко убивали прямо на месте: выкалывали глаза, вспарывали животы, вырезали половые органы, жгли заживо, отрезали уши, носы, головы».

Расследование, судебные заседания, оглашение приговоров в абсолютном большинстве случаев происходили в расположении частей, где, собственно, преступления чаще всего и совершались. Учтем, что на «боевых» военнослужащий числился в своей части. Ну не судить же его в Имам-Сахибе или Кишкинахуде? Что же касается вывоза подследственных и подсудимых в Союз, то такие случаи были редки. А гласность, публичность процессов была полезна. А ну-ка, посмотреть, как ножничками погоны и лычки срезают прямо в зале суда, то бишь на сцене клуба? Век не забудешь!