— Что вы зануда, все знают.
— Я зануда только на тему здоровья.
— И этого достаточно.
— Лучше быть здоровой занудой, чем больной острячкой. Хотя где вы видели больных ОСТРЯКОВ?
Нина, оставив за собой последнее слово, ушла на обед, а Света снова погрузилась в невеселые раздумья о состоянии своего кошелька, головы и половых желез.
Как это у Нины все получается? И здоровая, и бодрая, и независимая, и одиночеством своим не тяготится, напротив. Света же, оставшись на пару минут одна, сразу почувствовала себя холодно и неуютно, думая, где это задержалась Машутка, может, позвонить кому-нибудь, на худой конец двоюродной сестре или тетке…
Потом пришла Маша, сделала им обеим кофе и стала рассказывать о том о сем, как зашла к себе на старое место работы и какие дела в цехе Анны Павловны.
Свете было наплевать на производственные проблемы, но она слушала Машино чириканье, чтобы отвлечься от собственной глухой, одинокой тоски, все время упорно выползавшей наружу откуда-то из глубины ее души, как паста из тюбика, на который наступили. Только неделю из отпуска, а она уже так смертельно устала!
Через несколько дней, в пятницу, Нина принесла, как намекнула ей Света, фляжечку коньяка и тортик, и они отделом плюс любимая Нинина Люда Хвостикова проводили ее в Грецию на Крит.
— А вы уже все собрали? — поинтересовалась Света.
— Да уже почти все.
— Как это вы оперативно…
— Совсем не оперативно. Я уже месяц как поставила чумодан на видном месте. Что вспомню — то и положу.
— Нарядов много с собой берете?
— Не много, но они у меня комбинируются. Кофточки-юбочки-шортики, туфельки-сумочки-бусики… Нормально, хватит, я думаю. Главное, улететь вовремя и там с Ольгой не разминуться.
Ольга была Нининой подругой — еще одной, кроме Хвостиковой, она работала в Греции, и Нина ехала туда с ее взрослой дочерью — навестить. Света обняла Нину на прощание, обещала позвонить ей сразу в понедельник.
Однако первое, что сделала Света в понедельник, придя с планерки, — это залезла в Нинину электронную почту и просмотрела сообщения из-за границы. Там ее ждало разочарование. Нина действительно ехала в Грецию отдохнуть и навестить Ольгу, а не на свидание к какому-нибудь своему иностранному поклоннику, как сильно подозревала Света. Однако нет худа без добра: среди писем к Нининым виртуальным обожателям Света нашла одно пространное сообщение — и не лень ведь ей лепить по-английски таких монстров?! В нем Нина подробно, с разными парадоксами, каламбурами и опасными шуточками, разъясняла одному американцу свои взгляды на жизнь, любовь и отношения между полами. Это было не совсем то, что нужно, но все-таки лучше, чем ничего, и Света переслала его на свой адрес, чтобы потом подправить и отправить в Майами Савицкому. Пусть знает, какая она теперь взрослая, умная и оригинальная особа!
С отъездом Нины погода испортилась. Над Москвой, словно в ноябре, нависли сизые тучи, а вместе с холодным дождем на стол бедной Светлане посыпались какие-то немыслимые буклеты, факсы, инструкции к приборам… Коллеги, словно сговорившись с Ниной, стали грузить ее переводами с пометкой «срочно».
Свету захлестнула волна жгучей, горькой обиды — опять Нина бросила ее в самый напряженный момент! Но Света честно выполнила все свои обещания, разыскала Нину в гостинице на Крите, передала это известие Ольге на какой-то островок, а потом отзвонила Нине на Крит. Нина, захлебываясь от военторга, рассказала, что там, на Крите, все очень дешево, что она возьмет у хозяйки гостиницы координаты и на следующий год Света поедет по приглашению сюда со всем семейством, чтобы не платить за услуги турагентству. Здесь все говорят по-английски, все можно купить поблизости, в паре шагов и, главное, дешево. Уж Нина-то умела добывать жизненные блага с минимальными затратами!
Света подумала, что ни за что не поедет куда-нибудь по дешевке, лучше не поедет вообще. А если там все так дешево, почему Нина, к примеру, не взяла ее с собой вместе с девочками? Ее средства это позволяли… Как бы им всем было хорошо вместе! Сейчас бы они вчетвером шли на пляж загорать и купаться в ласковом море с температурой +26, вечером ходили бы ужинать в ресторан. Нина сказала, что порции там такие, что даже с ее аппетитом наесться до отвала на три доллара не проблема. Но Нина была в Греции с Ольгой и ее дочкой, а Света сидела в промозглой Москве, вся в долгах и даже без мужа, который, пользуясь последними днями хорошей погоды, рыбачил на Волге. Было отчего прийти в отчаяние…
У Светы, наверное, от экономии на еде, а может, и от переживаний начала болеть печень. То есть больной-то печенка была давно, с детства, по причине дважды перенесенного гепатита. А тут она разнылась не на шутку, во рту было постоянно горько, изо рта гнусно воняло, а лицо приобрело серо-желтый оттенок, который все больше выступал из-под быстро сходившего летнего загара.
Выкроив момент, Света сходила на УЗИ и получила неутешительный ответ — у нее обнаружили полипы в желчном пузыре. Значит, эта гадость поселилась не только в матке, но и там, а может быть, и еще где-нибудь. Припомнив, что мама умерла от онкологии, Света расстроилась еще больше — видно, проявляется неблагоприятная наследственность.
«Может, действительно бросить курить?» — подумала она, но сразу от этой идеи отказалась за невозможностью выполнения. Тоскуя по Нине какой-то горькой, изматывающей, изнуряющей тоской, курить она стала ходить все чаще, даже иногда одна, чтобы никого не звать с собой и не ждать. Плохо, что денег на спиртное не было, а Наташа, которая могла бы угостить, взяла отпуск за свой счет и на работу должна была выйти не скоро. От этого становилось все горше, и не было никакой возможности хоть как-то расслабиться.
А им с Машей в это время пришлось готовить сразу две презентации, крупные переговоры с последующим банкетом в столовой предприятия, и от этой беготни с какими-то дурацкими бумажками, калькуляциями и заказами гостиниц Света к концу дня просто валилась с ног. А потом еще приходилось ехать своим ходом домой…
Савицкий прислал ей удивленный ответ на ее, совместное с Ниной, письмо, говоря, что не узнает Свету — она стала совсем другим человеком, самостоятельно и оригинально мыслящим, независимым и очень интересным, и опять выразил сожаление об их долгой разлуке и намекнул, что, может быть, действительно приедет в Москву весной.
«Ну вот хоть какая-то от Нинкиного ума польза!» — подумала Света, ожидавшая все-таки большего — запоздалых, но нежных признаний, приглашений, присланных из Штатов подарков… Но все впереди, может быть, он еще дозреет до правильного решения.
Единственным Светиным утешением была Машутка. Они везде, даже подписывать бумаги к директору, ходили вместе, иногда даже, если никто не видел, держались за руки, как две девчонки-подружки или даже сестрички. Как-то незаметно у них вошло в обиход целоваться утром при встрече и вечером на прощание. Маша на каждый Светин взгляд отвечала своей ангельской, любящей улыбкой, нежными словами, заботой. От нее к Свете шли одна за одной теплые волны любви и понимания.
