* * *
– Да у них просто горючее кончилось, и они упали.
– С какой скоростью они летели? По какому курсу?
– Никуда не летели! Просто висели на месте, пока всю горючку не сожгли… Сожгли и рухнули вертикально вниз. Видал? Дела-а-а…
– Запись разговоров в кабине пилотов сохранилась?
– Да. Поставить? Ставлю. Тишина!
Из воспроизводящего блока донеслась речь, постоянно забиваемая шипением и шорохами шумов…
– «От рогов, от козла отбивается…» «Висит, как пересохшие кальсоны… ширинка настежь, штрипки по ветру…» «Ты будешь брюхо щупать мне, а мы висеть?» «Уй, блин!..» «Чего?!» «Горючее!!! Абзац! Звездец, нам братцы!..»
– Бред. Они невменяемы. Никакой жизненной ситуацией этот разговор не объяснить. Нужна дополнительная наркологическая экспертиза. Как, кстати, этот Астахов, что на лестнице висел?
– Умер, товарищ подполковник. Еще утром. Не приходя в сознание.
– Все ясно… Звони в морг. Пусть ищут наркоту.
* * *
– Ну что, – спросил поросенок очнувшегося от видения Николая, – были последствия?
– Были. Но лучше б их не было. Вертолет у нас в пяти минутах от части… Не долетел, разбился…
Штрих-кодер резко пискнул, привлекая к себе внимание.
– Здесь, на дисплее, возник вопрос «Сохранить?», – обратился Коля к поросенку. – Нажимаю «нет». Верно?
– Конечно, нет, – подтвердил поросенок.
– А теперь «Сохранить в качестве параллельного мира, присвоив отдельный штрих-код?» Тоже нет! Трупаки нам и в параллельных мирах не нужны…
Оторвав взгляд от дисплея, Коля с удивлением обнаружил, что деревце, вырванное им, растет там же, где и росло. Нетронутое! И никаких следов возле него на влажном песке!
– Вот это техника! – Николай подошел к деревцу, внимательно оглядел и его, и песок вокруг. – Вот это работа над ошибками, я понимаю. Это же сколько такой приборчик-то на самом деле стоит? А?
– Несчитано, – ответил откуда-то сверху поросенок, вновь взлетевший вслед за невидимыми лучами, тянущимися от штрих-кодера. – Ты опустил бы прибор. На пояс повесь себе. Там есть защепка. А то я так и буду по облакам летать…
– Извини. – Николай повесил штрих-кодер на пояс, и поросенок спланировал вниз. – Ну ладно. Поэкспериментировали…
– Нет, не совсем еще! – возразил Алексей и, подойдя к деревцу, сломал его пополам. – Посмотри-ка, пап, – то же самое?
– Хорошая идея! – согласился Коля, включая «Предварительный просмотр».
* * *
Утро. Его родная квартира. Вот он выходит из ванной. В ванной исчезли все полотенца, но лучше эту тему отложить на потом…
На кухонном столе – черпаки с молоком. Мед и гигантские ломти хлеба.
– Садитесь есть, мальчики! – приглашает к столу Олена.
Он сел, взял ломоть хлеба.
– Медом намажь.
Намазал.
– Пей молоко!
Сделал приличный глоток. Хорошее молоко. Вкусное. Бывает так себе, а это их, местного молокозавода. Отличное молоко!
Тишина.
– Вкусное молоко какое! – сказала Олена.
– Да. У нас молоко хорошее, – подтвердил Николай.
– Как в Берестихе, такое же, – кивнула Олена чуть грустно.
– Нашего молокозавода, – пояснил Алешка.
Тишина.
– Ну, что будем делать сегодня? – спросил Николай.
– С кем? – уточнил Алешка.
– Сначала позавтракаем, – сказала Олена. – А то пустое брюхо к раздумьям глухо.
Она вдруг фыкнула от какого-то смешного воспоминания.
– Алешка, ты б хоть музыку поставил, – сказал Николай. – А то тишина на уши давит.
– Я сейчас поставлю, – вскочила Олена. – Руки от меда липкие, сполосну…
– Ты кухонным полотенцем для посуды руки вытираешь? – заметил Николай.
– А я все им вытираю, – сообщила Олена, радостно улыбаясь. – Ноги, голову.
– А из ванной-то куда полотенца делись?
– Я их выстирала и спрятала!
– Куда? Зачем?
– В чулан. На старость. На черный день! – с гордостью сообщила Олена, скрываясь в комнате.
– Тринадцатый век… – пошевелил губами Алексей, боясь рассмеяться.
В комнате громко заиграл полонез Огинского.
– С работы звонят! – вскочил Николай. – Прихвати там сотку мою, Олена!
– Это не тебя! – ответила Олена, возвращаясь на кухню. – Это я радио включила.
– Принеси тогда сотку, пожалуйста! Я сам в часть позвоню!
– Это еще зачем, папа? – удивился Алексей. – Ты же в отпуске?
– Коля, мы же все на озеро вместе с Катей собирались поехать. Ты забыл? – сказала Олена.
* * *
Николай встряхнул головой, отгоняя видение. Обалдело посмотрел на штрих-кодер. Вмешательство Коптина и Астахова в его частную жизнь можно было бы уничтожить одним нажатием кнопки.
– И что, пап, то же самое?
– Нет, – с удивлением ответил Николай. – Совсем другое…
Поросенок, лучше, видно, понявший возникшую ситуацию, заметил:
– Отсутствие событий – это тоже событие.
Штрих-кодер пискнул и выдал запрос: «Сохранить?»
– Нет! – решительно отреагировал Николай.
Штрих-кодер спросил: «Сохранить в качестве параллельного мира, присвоив отдельный штрих-код?»
– А что это значит – «в качестве параллельного мира, присвоив отдельный штрих-код»?
– Ну, это ты как бы оставляешь, резервируешь найденный мир. Случись что, ты в него сможешь перебраться. И он станет твоим основным миром, а этот ты зарезервируешь в качестве параллельного либо вообще уничтожишь, если станет не нужен.
– Понятно…
Нажав «нет», Николай пояснил:
– Мир без музыки нам ни к чему. Даже в качестве запасного.
– Знаю я эту музыку… – ехидно хмыкнул поросенок. – Полонез Огинского называется… Прощай, родина…
– Прощай! – согласился Аверьянов-старший, нажимая на пульте «выкл.».
– Ты что ж выключаешь-то меня? – возмутился поросенок, начав таять. – Ты чего, оху…
Не договорив, он исчез, растворился в воздухе без следа.
– Зачем ты так, папа, действительно?
– Слишком он, Алеш, разговорчивым стал… Да и то, знаешь… Для первого знакомства достаточно. – Николай помолчал. – Так. Принеси-ка, Алексей, канистру-термос нашу из багажника… Надо бы бульончика этого мне с собой прихватить…
