– И Боб рассказал ему? – Фиа нахмурилась. Портер поморщился:
– Боюсь, что да, леди Фиа. Капитан щедро отблагодарил его и ушел. Он также попросил Боба не упоминать о его визите, потому что ни к чему даме знать, что мужчина жаждет ее видеть. И Боб, который совсем недавно получил отставку у своей девушки, согласился с капитаном Донном. Он случайно упомянул о его посещении только сейчас, когда увидел, что к вам с визитом пришел мистер Лейтон. Ему показалось несколько странным, что столько господ приходят к вам до ленча. Уверяю, мадам, это слова Боба, а не мои.
– Разумеется, разумеется, – пробормотала Фиа. Мысли ее смешались. Она посмотрела на письмо, которое прислал ей Джеймс Бартон накануне. Прочитав его, она поначалу решила, что это обычная осторожность Джеймса, но теперь...
Портер по-прежнему стоял в дверях. Фиа внезапно приняла решение.
– Благодарю вас, Портер, и за верность, и за усердие. Однако беспокойство ваше необоснованно. Я действительно собираюсь на время уехать из Лондона. Возможно, даже сегодня днем, а может, и нет. Планы мои еще не определились и зависят от моих капризов. Сообщите об этом прислуге.
Если Портер и удивился, то многолетний опыт позволил ему это скрыть. Он только поклонился и коротко ответил:
– Слушаюсь, миледи.
Когда Гунна с чашкой горячего шоколада на подносе вошла в комнату, Фиа стояла перед открытым гардеробом. Горбунья вопросительно посмотрела на нижние юбки, платья, шелковые чулки, корсеты, разложенные на кровати, стульях, кушетке – везде, где только можно.
– Так ты все-таки собираешься, – произнесла горбунья. – Неудивительно. В этом городе и святой согрешил бы, а ты, дорогая, далеко не святая.
Фиа посмотрела на шелковую нижнюю юбку, которую держала в руке, отложила ее и вместо нее взяла простую зеленую.
– Хватит тебе, Гунна.
Горбунья поставила поднос на туалетный столик.
– Что ты делаешь, милая? – спросила она.
– Готовлюсь к похищению. – Фиа бросила на кровать четыре пары шелковых чулок, подумала и добавила к ним еще одну.
– Что? – удивилась Гунна, не ожидая услышать такое, и вперила в Фиа свой выразительный глаз.
Почувствовав в голосе старухи нескрываемое удивление, Фиа повернулась к ней и улыбнулась. Ей редко удавалось чем-либо удивить Гунну.
– Готовлюсь к своему похищению, – повторила она безмятежно, посмотрела на часы, стоявшие на камине, и добавила: – Оно может случиться в любую минуту.
– Пожалуйста, объясни, Фиа, да попонятнее, – проговорила Гунна. Изуродованное лицо старухи оставалось серьезным.
– Уже некогда, Гунна, – поспешила отделаться Фиа.
– Найди время, – сурово потребовала старуха.
Фиа не хотела сейчас вступать с ней в спор. Старая шотландка, несомненно, добьется своего, убедит ее, что планируемое похищение – всего лишь игра воображения Фиа. А мысль о похищении пришла ей в голову потому, что она поняла замысел Томаса Донна – сделать все, чтобы избавить Джеймса Бартона от ее влияния.
Фиа решила подыграть Томасу. Только так можно решить сразу несколько проблем. Во-первых, она выполнит волю отца и исчезнет на некоторое время, за которое Джеймс успеет встретиться с отцом, и, таким образом, это, возможно, пойдет на пользу Джеймсу. Именно ее отсутствием будет объясняться его несчастный вид при встрече с отцом. Во-вторых, это помешает Томасу сорвать ее замысел. И последнее, но не менее важное – позволит ей отомстить шотландцу, и это будет сладкая месть.
Фиа раскрыла саквояж и принялась складывать в него одежду. С собой надо взять не слишком много, чтобы Томас не догадался, что она раскусила его план. Она повернулась. Глаза ее загорелись, когда она заметила очень женственную соблазнительную утреннюю накидку из фиолетового тюля. Места она займет совсем немного, ее надо обязательно взять.
– Фиа, – в голосе Гунны слышалось явное предупреждение. Фиа спокойно взглянула на старуху.
– Не нужно волноваться, Гунна. Меня хочет похитить один человек, чтобы не соблазнил другой, – пояснила она любезно.
– А-а! – воскликнула старуха. – Вот уж не думала, что доживу до того дня, когда леди Фиа Меррик так легко проведут! – вознегодовала Гунна.
– Не думай, что я такая доверчивая, Гунна. Я уже не наивная девочка, – энергично возразила Фиа.
Гунна уставилась на Фиа своим единственным глазом. Похоже, она вполне удовлетворилась тем, что увидела. Она хмыкнула и присела на край кровати.
– А кто тот святой, который решил избавить Лондон и всех мужчин от такого дьявола, как ты?
– Томас Донн.
– О нет! Только не он. Кто угодно, но только не он. Ты же еще девочкой была без ума от него. Нет-нет, я не допущу, чтобы ты оказалась в его руках, – торопливо вскинулась Гунна.
– Гунна, милая, – попыталась улестить ее Фиа.
– Не надо называть меня милой. Этим ты никогда ничего не могла от меня добиться. И сейчас не поможет.
– Ну ладно, Гунна. – Фиа встала, и голос ее зазвучал иначе. – Тогда слушай. Тебе придется поверить мне. Если я уеду с Томасом Донном, я могу быть совершенно спокойна, что ему не удастся помешать моим планам. А планы мои таковы: я хочу вернуться в Брамбл-Хаус. Я хочу, чтобы мы все вместе там жили – я, ты и дети. Я хочу навсегда избавиться от власти отца. Я хочу сделать это для нас. – Единственное, о чем она не сказала Гунне, так это о предполагаемой мести Томасу Донну.
– Не знаю... – теряясь в догадках, начала Гунна, приложив ладонь к изуродованной щеке.
– Все будет хорошо. Все, что я делаю, очень разумно, – заверила ее Фиа.
Гунна задумалась, потом хлопнула себя по коленке и сказала:
– Что ж, тогда я с тобой.
– Нет, Гунна, нет. Он никогда не согласится, чтобы ты меня сопровождала... И потом... тебе нужно остаться здесь с Кеем и Корой. Она может появиться так же неожиданно, как Кей. – Конечно, нечестно использовать привязанность Гунны к детям, но Фиа уже давно поняла, что если хочешь добиться своего, то сделать это честным способом не всегда возможно.
– М-м-м, – протянула старуха и покачала головой, – не нравится мне все это, особенно этот человек.
– Он не обидит меня, – убежденно отозвалась Фиа. Гунна посмотрела на нее с тревогой:
– Мне казалось, что он не из тех, кто добивается своего силой.
– Ну, со мной его штучки не пройдут, – заявила Фиа, однако, пожалуй, мало утешила старую женщину. Но, по крайней мере, та перестала возражать. А когда Фиа защелкнула замок на саквояже и поставила его у двери, Гунна поцеловала ее в щеку и ушла, пообещав следить за домом. Фиа свободно вздохнула и проговорила вслух то, чего не стала говорить Гунне: – Его штучки не пройдут со мной, но я уверена, что добьюсь от него того, что надо мне.
