Его рассказ тронул сердце Гизеллы, и угрызения совести от собственной лжи стали мучить ее еще сильнее, потому что она сделала практически то же самое. Гизелла обманула его. И теперь она расплачивалась за это.
Подняв руку, Гизелла потянулась к нему и случайно попала ему в глаз.
— Ай! Что ты делаешь? — воскликнул он и ударил ее по руке. — Пытаешься выколоть мне глаз?
Ощупывая все, что лежало на полу, Гизелла попробовала найти фонарик, свечу или что-нибудь, что могло дать свет. Сначала она нащупала ногу, а потом потянулась через Митча, чтобы достать его тайные запасы. Она тянулась все дальше и дальше и обнаружила нечто, напоминающее фонарик… правда, очень отдаленно… только оно было теплым и знакомым, и…
Она покраснела и инстинктивно одернула руку.
— Мисс Красивые Ножки, что ты делаешь? Пытаешься играть со мной в доктора?
— Не совсем, но мне кое-что пришло в голову. Какой у тебя размер трусов?
Гизелла слышала, как Митч проглотил слюну и как он хотел было выругаться, но замолк.
Она услышала еще одно ругательство в ответ и засмеялась. Он усмехнулся в темноте:
— Ты что, флиртуешь со мной, дорогуша? Можешь не тратить время зря. Не сработает.
У Гизеллы екнуло сердце. Столь близкий контакт между ними зажег в ней искорку надежды, но его последние слова не оставили от нее и следа.
— Пожалуйста, включи фонарик, Митч, или зажги свечу. Я не могу больше сидеть в темноте и минуты.
— Мы не должны попусту расходовать наши запасы. Откуда нам знать, сколько мы будем здесь? Может быть, нам придется тут сидеть несколько дней.
— Батареек, свечей и еды нам хватит на несколько недель.
— Недель?!
Гизелла издала покорный вздох.
— Не волнуйся ты так. Я знаю моего отца, он отправит на наши поиски всю национальную гвардию, как только пройдет шторм.
Вдруг громкий треск потряс бунгало, раздался звук разбивающегося стекла. Митч грустно пошутил:
— Если только к тому времени мы останемся живы.
* * *
Через несколько часов ванная комната по-прежнему была единственным местом спасения.
Митч прошептал:
— Слушай.
— Что? Я ничего не слышу, — устало ответила Гизелла.
— Именно. Ни дождя, ни ветра…
— Слава Богу! Шторм закончился.
Она встала и, потянувшись, застонала. От продолжительного сидения в одной позе ее кости хрустели.
— Еще не время, мисс Красивые Ножки. Худшее может быть еще впереди.
Митч встал, аккуратно открыл дверь ванной и выглянул, освещая комнату фонариком. Гизелла слегка прижалась к его талии, словно боялась темноты.
Он вышел. Гизелла шла следом. Под ногами хрустело разбитое стекло. Защитная ставня на раздвижной двери была оторвана, окно разбилось, на полу растекались лужи воды и валялись осколки.
Митч направил фонарик на пол.
— Аккуратнее, пол мокрый.
— Я бы сказала, что здесь не просто мокро, а очень мокро.
Они осмотрели все комнаты, которые выходили к заливу.
— Похоже, что все остальное в порядке. Эта комната пострадала больше всего. Я хочу проверить остальные ставни. А так как уже стемнело, мне понадобится твоя помощь, Гизелла, ты будешь держать фонарик.
Через пять минут Митч пожалел, что попросил ее о помощи. Она опять манила его. Ее теплое дыхание ласкало его шею, грудь касалась спины.
Он снова ударил молотком себе по пальцу.
— Проклятие!
— Это уже третий раз, Митч, — сказала она, стоя за его спиной.
— Спасибо, — с сарказмом заметил он. — А то я сбился со счета.
Что верно, то верно, мысли его не были сосредоточены на деле. Как такое могло случиться? Он провел несколько часов подряд в невероятно тесной ванной комнате вместе с Гизеллой. И каждое ее прикосновение, случайное или нет, вызывало у него желание владеть ею. Его терзали смешанные чувства. Он хотел держаться от нее подальше. Его рассудок твердил об обмане, но тело не обращало на это никакого внимания. Он хотел ее, очень хотел… Он хотел любить ее, когда вокруг будет бушевать ураган, будет греметь гром и сверкать молния. И ветер поднимет их и унесет далеко-далеко. Очередной удар молотком по пальцам возвратил его из мира эротических фантазий.
— Не раскачивай фонариком!
— Я вообще им не раскачиваю! — возмутилась она. — Может, тебе помочь?
«А тебе можно помочь, раз уж я принял тебя за свою техасскую леди?» — спросил про себя Митч.
По крыше веранды забарабанил дождь. Его капли становились все крупнее. Подул сильный ветер. Вряд ли что-либо могло выдержать его натиск.
Гизелла направила фонарик во тьму бушующего урагана. Луч света на секунду осветил перила и внезапно исчез. В пучке света играли призрачные капли дождя.
В слабом свете фонаря Митч заметил ее разочарование и беспокойство. И на мгновение сердце его сжалось. Она ему рассказывала, что в детстве это было ее любимое место уединения. А теперь «Брут» может разрушить все эти воспоминания и красоту, не оставив ничего от того, что некогда было раем.
Он взял ее обеими руками за локоть.
— Пошли, мисс Красивые Ножки. Пока «Брут» не вернулся и не показал нам свой страшный оскал, нам, пожалуй, стоит сбегать в сарай. Надо найти еще одну ставню, чтобы закрыть дверь. Иначе весь дом затопит.
Молния озарила зловещее небо. Митч схватил Гизеллу за руку и потянул за собой. Наклонив головы вперед, они побежали к сараю. Повсюду валялись ветки и обломки, мешая бежать. Казалось, чернильная темнота ночи поглотила свет от фонарика. Митч, оборачиваясь на бегу, понял, что заблудился.
Вдруг он резко остановился. Гизелла налетела на него. Падая, она сбила Митча с ног и приземлилась прямо на него.
— Что ты делаешь? — отдышавшись, спросил Митч. Он осветил фонариком ее лицо. По нему стекала вода и попадала прямо ему в глаза.
— Упала и лежу на тебе, — ответила она, щурясь. — Почему ты остановился?
— Я… гм, я потерял ориентировку, — пробормотал: он вполголоса.
— Ты заблудился?
Гизелла резко поднялась с него, ее разбирал смех. Через мгновение она уже не могла остановиться.
— Ты заблудился! Да, это… — фыркнула она, — это нужно где-то записать. Уверена, что ты, как мужчина, будешь продолжать бегать здесь вокруг и не спросишь, куда надо бежать.
Она усмехнулась.
Митч поднялся с земли и сказал:
— Я рад, что тебе кажется это смешным. Скажи, а твое арахисовое масло, может, и от издевок тебя избавит?
— Знаешь, пока не пробовала, но я давно так не смеялась.
