Она повернулась на спину и попыталась сесть, но тело еще болело после родов. Вито в один миг оказался с ней рядом и заботливо помог принять удобное положение.
—Спасибо. — Она взглянула на него, и глаза ее расширились от удивления: лицо его было болезненно-бледным и удрученным.
—Прости, — проговорил он низким, хриплым голосом, словно ему было трудно говорить.
—За что? — спросила она.
—За все. За то, как обращался с тобой. За то, что не верил тебе. За то, что заставил выйти за меня, хотя замыслил этот брак лишь как временный.
—Теперь ты мне веришь? — спросила Лили, глядя на страдальческие морщинки, прорезавшиеся вокруг глаз.
—Да. Я сегодня поднял врача Каприции с постели ни свет ни заря и заставил прислать мне факсом копию результатов моего обследования.
—Не понимаю, — проговорила Лили. Она старалась не обращать внимания на волну печали, которая омыла ее, когда стало понятно, что не она убедила Вито, а обращение к врачу Каприции. — Какое это имеет значение? Ты же видел эти результаты несколько лет назад.
—Я никогда сам их не читал, — признался Вито.
Лили ошеломленно уставилась на него, не в силах скрыть своего потрясения. Он, кажется, даже поморщился от стыда.
—Ты никогда не читал их? — ахнула она.
—Нет. Я был убит горем. Потрясен. Все мои мечты стать отцом и продолжить род Сальваторе разбились. Это казалось мне самым страшным унижением.
—Почему она так поступила? — спросила Лили. — Что заставило Каприцию так солгать тебе?
—Не знаю, — отозвался Вито. — Я всю ночь ломал над этим голову, пытаясь понять. Единственное объяснение всему — это то, что она не хотела детей.
—Думаю, так и есть, — кивнула Лили.
Лили вспомнила слова Джованни о первой жене Вито. Старик раскусил ее гораздо раньше внука.
—Должно быть, больно сознавать, что женщина, которую ты любил, так обманула тебя.
—Не знаю, насколько уместно тут слово «больно». Я страшно зол. Из-за нее я так сильно обидел тебя.
—Тебе следовало самому прочесть результаты, — пробормотала Лили. Она не могла не заметить, что Вито не отрицал, что любит Каприцию — женщину, которая так поступила с ним. Почему-то от этого на душе стало горько.
—Прости, — снова сказал Вито. — Я вел себя как последний идиот.
Лили печально посмотрела на него, проглотив комок в горле. Он жертва злого обмана. Если бы Каприция не обманула его, Вито никогда бы не обращался с ней так.
Но во всем этом нет ее вины. Единственная ее ошибка заключается в том, что она полюбила Вито.
—Для меня ничего не изменилось, — с несчастным видом проговорила она. — Ты никогда не верил мне. Только когда увидел бумажку.
—Вчера кое-что изменилось. Я увидел страх на твоем лице, когда доктор брал кровь на анализ. — Вито сделал глубокий дрожащий вдох и взъерошил рукой волосы.—Я провел ночь в мучительных терзаниях. Как только до меня дошло, что ты могла говорить правду, мне отчаянно захотелось, чтобы это было так. Но после развода с Каприцией я так долго отвергал свои чувства, и было почти невозможно выбраться из привычной колеи.
Признание Вито взволновало Лили, но было так тяжело слушать, как он подавлял свою горечь после ухода Каприции.
—Ты, должно быть, очень сильно любил ее.
—Каприцию? — Вито удивленно взглянул на Лили.
Ее карие глаза казались огромными на бледном лице, что лишь подчеркивалось темными кругами усталости. Она сейчас выглядела такой маленькой и уязвимой, что грудь болезненно сдавило.
—Не думаю, что когда-нибудь любил Каприцию, — сказал он.
—Тогда почему ты женился на ней?
—Я был молод, — объяснил Вито. — Она была очень красива. Венецианка. И в то время я глупо полагал, что из нее получится хорошая жена и мать.
Он никогда не умел разбираться в людях. Парадокс, но в бизнесе он редко допускал промашки, зато в личной жизни все, что он ни делал, было ошибочно.
До тех пор пока однажды не настал в его жизни момент удачи, когда он встретил Лили. И тогда он принялся своими руками разрушать и это.
—Прости. Я все испортил, — он покаянно опустил голову. — Не было необходимости принуждать тебя к этому. Я женился на тебе, когда не нужно было этого делать.
Внезапно он увидел в ее глазах слезы. Когда они потекли по щекам, в груди у него защемило так, словно кто-то вырвал оттуда сердце.
—Не плачь, — взмолился он, присаживаясь на край кровати и беря ее руки в свои. Они были ужасно холодными. — Я знаю, что мы женаты, но все равно боюсь тебя потерять.
—А как же твой дедушка? — спросила она неровным от слез голосом.
Вито держал ее руки, нежно согревая их своими ладонями. И вдруг его мозг пронзила простая мысль, от которой все сразу встало на свои места.
Лили для него важнее, чем дедушка.
Его желание позаботиться о счастье Джованни в его последние дни все еще очень сильно. Но не ценой счастья Лили.
—Дедушке не обязательно знать, — осторожно сказал он. — Ты дала ему наследника, которого он хотел, и свою дружбу, что тоже очень ценно. Я не могу просить тебя отказаться от своей жизни.
Он взглянул в это родное печальное лицо, и сердце сжалось при виде ее страданий. Внезапно показалось самым важным избавить Лили от этой печали.
—Не плачь, — попросил он, наклоняясь, чтобы поцелуем стереть соленые слезы, текущие по щекам. — Ты устала. Отдохни, а потом мы все уладим.
—Как мы можем все уладить? — всхлипнула она. — Я больше не нужна тебе. Никогда не была нужна.
—С самой первой нашей встречи я понял, что ты должна стать частью моей жизни.
Он обхватил ее лицо ладонями и заглянул в озадаченные глаза. Она перестала плакать и в замешательстве глядела на него.
И тут его осенило.
Истина внезапно открылась ему, и это было как удар в солнечное сплетение. Он любит ее.
Всегда любил. Потому ее беременность так больно ранила его, потому он вынудил ее выйти за него и потому мысль о том, чтобы отпустить ее сейчас, резала больнее ножа.
Он с шумом выдохнул и улыбнулся.
—Что? — прошептала она, с тревогой заглядывая ему в лицо. — Что такое?
—Я люблю тебя, — сказал он.
—Но...
Лили уставилась на него, не в силах поверить в то, что слышит. Откуда это взялось? Минуту назад он сказал, что собирается развестись с ней. Чего и стоило ожидать теперь, когда он наконец поверил, что не бесплоден.
Так почему же он сказал, что любит ее? Может, она неправильно расслышала?
—Я люблю тебя! — горячо воскликнул он, с силой прижимая ее к себе. — О, мой бог! Почему я только сейчас это понял?
