Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
– Устроит, – расплылся в улыбке Влодзимеш.
– Так я телефонирую ему о вас? – повторился генерал-лейтенант. – Учтите, секретный агент – это на всю жизнь.
– Я согласен, – сказал Ренке.
– Хорошо, – сказал Иван Александрович, и через несколько минут Ренке уже ехал на извозчике к надворному советнику Сысоеву.
Константин Дмитриевич принял его по-простому. Напоил чаем, а затем много и долго расспрашивал. Задавал разные вопросы, кажущиеся Влодзимешу пустыми, малозначащими и к делу не относящимися: кто его отец и мать, есть ли у него девушка, нравится ли ему синематограф, какие игры были у него самыми любимыми в детстве и что он в настоящий момент читает. К примеру, Ренке совершенно был сбит с толку вопросом, любит ли он стихи. Стихи Влодзимешу нравились, но ответить правду было как-то неловко. В конце концов, он ведь не барышня, чтобы ему нравились стихи, верно? Так примерно он и ответил, чем вызвал у надворного советника кривоватую усмешку.
– Читать стихи и любить их очень полезно, – заметил надворный советник. – А писать – тем паче. Это развивает образное и аналитическое мышление. Советую начать.
– Ну, я пописывал… немного… в детстве, – попытался исправить свою ошибку Ренке.
– Вот и славно, – хмыкнул на это Сысоев и добавил: – Я, признаться, так и думал.
Он начальника сыскного отделения нельзя было скрыть даже крохотную тайну. Его глаза были словно рапиры, которые пронизывали все потаенные места, о которых хотелось умолчать. Поняв, что надворному советнику лучше говорить чистую правду, Влодзимеш расслабился и на последующие вопросы отвечал искренне и без намека на утайку. Оказалось, что это легче и проще, чем обдумывать ответы, чтобы подать их «в лучшем свете», дабы произвести положительное впечатление. К тому же с Сысоевым сделать это было положительно невозможно: свое впечатление о человеке он всегда формировал самостоятельно и никогда не попадал под влияние других взглядов.
Сысоев тотчас заметил, что кандидат теперь вполне искренен, и ходом «дознания», как он это называл для себя, остался доволен. А парень… Что ж, он производил впечатление весьма неглупого и исполнительного малого, готового добиваться своих целей независимо от количества преград и трудностей. А это в деле сыщика весьма важное качество.
– Значит, хотите служить секретным агентом? – без затей спросил Константин Дмитриевич, когда вопросы закончились.
– Да, – просто ответил Ренке.
– У вас фамилия Ренке; это значит, что вы немец? – поинтересовался Сысоев.
– Не совсем, – не сразу ответил Влодзимеш. – Фамилия действительно немецкая. Но, кроме немецкой крови, во мне течет еще польская, украинская, русская. А вторая бабушка, по матери, была литовкой. Так что кто я, и сам толком не знаю.
– Смешение кровей обычно приводит к хорошему потомству, – раздумчиво произнес надворный советник. – Рождаются умные, красивые, смелые люди… – Он пристально посмотрел на Ренке: – Хорошо, ты принят в сыскное отделение секретным сотрудником. Пока сверх штата. А там поглядим…
Смотреть пришлось недолго, всего-то два месяца. Испытательный срок закончился, когда Влодзимеш выследил самого Шрама, рецидивиста-мокрушника, на счету которого было восемь загубленных душ и какового искали в сорока восьми губерниях империи. Хитрый был, бестия, как лиса! И прятаться умел. А вот от Ренке ему спрятаться не удалось. Секретный сотрудник сыскного отделения вне штата Владимир Августинович Ренке, как его станут звать после этого дела, выследил душегуба в две недели и сдал полиции аккуратно, чисто и совершенно «тепленьким». Шрам спал в постели с «маргариткой», то бишь профессиональной проституткой, когда его разбудил сам Сысоев. Потом короткая борьба и… железо по рукам и ногам. Обошлось без единого выстрела.
Через день Владимир Августинович был принят в Варшавское сыскное отделение Губернского полицейского управления штатным сотрудником 1-го класса, а в его формулярном списке появилась первая запись: принят на службу в Варшавское полицейское управление чиновником 1-го класса с причислением к Министерству внутренних дел. (Потому как написание в формулярных списках о принятии на службу секретным агентом не практиковалось. Ибо что это за секретный агент, ежели об этом будет написано откровенно?)
Два года Ренке занимался тем же, чем и профессиональные «охотники за головами» на Диком Западе Северо-Американских Штатов. Только в отличие от американских охотников, выслеживающих добычу-преступника и зачастую уничтожавших ее физически, Владимир только разыскивал таковых и сдавал полиции. За что и получал неплохую мзду из «резервного фонда».
Девятьсот третий и последующие два года были очень сложными для службы в полиции. После двадцать девятого января 1905 года, когда силой была прекращена всеобщая забастовка в Варшаве, начались массовые покушения на полицейских. Из сыскного отделения были убиты два пристава и надзиратель. В самого Сысоева стреляли дважды, а один раз прямо ему под ноги была брошена бомба, которая, к счастью, не разорвалась и испустила только легкий зловещий дымок.
Эсеровские боевики стреляли во всех, носивших голубые жандармские мундиры. Стреляли из-за угла, в спину. Всего из Губернского жандармского управления было убито восемнадцать и ранено шесть человек. Появляться на улицах и прочих общественных местах в мундире Министерства внутренних дел также было опасно.
В таких условиях действовать было крайне сложно. При обнаружении слежки «объект» вполне мог всадить пулю в лоб. Также трудно было вести дознание. Законопослушные граждане до того были запуганы всякими синдикалистами, анархо-коммунистами, социалистами и прочим революционным отребьем, что просто отказывались отвечать даже на самые невинные вопросы.
Помимо прочего, Варшаву заполонили уголовники и фартовые. Было похоже, что они съехались из всех губерний России, откуда их стали выживать отстрелами после принятия закона о военном положении. Подломы и грабежи стали случаться в городе по нескольку раз на дню. Да еще эксы – экспроприации товаров в магазинах и имущества богатых граждан под предлогом осуществления программы «равенства и братства». Словом, обстановочка была крайне сложной. Однако Володя Ренке справлялся! От усталости, бывало, он валился вечерами с ног, но порученные задания всегда выполнял успешно и по-немецки аккуратно и добросовестно.
В середине 1905 года, лично выследив и арестовав одного из лидеров и идеологов боевой организации анархо-коммунистов Самюэля Яковлевича Брешко-Брюшковского, Владимир Августинович Ренке был награжден орденом Святого Станислава третьей степени, премией в восемьсот рублей и чином губернского секретаря, равного по табелю о рангах воинскому званию подпоручик.
Два года службы прошло (даже больше), чин равнялся офицерскому, и можно было писать рапорт о переводе в жандармское управление, как говорил о том генерал-лейтенант Фуллон.
Но Владимир Августинович отчего-то не торопился.
Во-первых, ему нравилась живая и рисковая работа в сыскном отделении. Во-вторых, ему был весьма симпатичен его начальник Сысоев, ставший к тому времени коллежским советником, то есть подполковником. Ну а в-третьих, ходили слухи, что Ивана Александровича Фуллона прочат в петербургские градоначальники, а вот кто придет на его место – еще неизвестно. Вдруг это будет какой-нибудь монстр, от которого никому не будет житья? Или карьерист, для которого место начальника Губернского жандармского управления есть лишь некий перевалочный пункт, так сказать, временное пристанище, с которого начнется его наступление на олимп власти? Это тоже не лучше. А вдруг он будет просто болван, ни хрена не смыслящий в розыскной работе? Тоже не славно. Так что 1907 год Владимир Ренке встретил опять-таки секретным агентом Варшавского сыскного отделения, работающим непосредственно по заданиям коллежского советника Константина Дмитриевича Сысоева.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
