Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Сердце билось прямо в горле. Пульс громом стучал в висках. Яне могла дышать. Тут до меня дошло, что слышу еще чье-то сердце, как эхо.
– Жан-Клод?
– Жан-Клод! – отозвались тени визгливым эхом.
Из крови поднялась бледная рука, сжалась и бессильно упалана борт гроба. Всплыло лицо Жан-Клода. Я протянула руку, сердце трепыхалось ужеу меня в голове, но он был мертв. Мертв! Рука его была ледяным воском. Глазараспахнулись, и мертвая рука схватила меня за запястье.
– Нет! – Я попыталась вырваться, рухнула на колени вхолод крови и вскрикнула: – Пусти!
Он сел, покрытый кровью. Она капала с белой сорочки, как скровавой тряпки.
– Нет!
Он подтянул мою руку к себе, и меня вслед за ней. Я уперласьвторой рукой в гроб. Я не хотела к нему. Я не пойду к нему! Он согнулся надмоей рукой, широко раскрыв рот, потянулся клыками. Сердце его билось в темнойкомнате ударами грома.
– Нет, Жан-Клод!
Он поднял на меня глаза перед тем, как ударить.
– У меня не было выбора.
Кровь закапала по его лицу с волос, превращая лицо вкровавую маску. Клыки впились мне в руку. Я вскрикнула и села в кровати.
В дверь звонили. Я вылезла из кровати, забывшись, и тут жеахнула от боли. Слишком быстро задвигалась после такого битья. Болело даже там,где ушибов быть не могло. Руки закостенели от засохшей крови и болели, как приартрите.
А звонок не прекращался, будто кто-то прислонился к нему.Кто бы это ни был, сейчас я его обрадую за то, что меня разбудили. Спала я вбольшой не по росту рубашке, и сейчас вместо халата натянула вчерашние джинсы.
Пингвина Зигмунда я поставила обратно к остальным. Мягкиеигрушки стояли на узком диванчике под стеной, у окна. Пингвины стояли на полу,окружая его пушистой волной.
Двигаться было больно. Даже дышать было больно.
– Иду-у! – завопила я. По дороге мне пришло в голову,что там может быть что-то враждебное. Тогда я прошлепала обратно в спальню ивзяла пистолет. Рука обхватила рукоять тяжело и неуклюже. Надо было ее вчерапромыть и перевязать. А, ладно.
Я присела за стулом, который Эдуард вчера приставил к двери.
– Кто там?
– Анита, это Ронни. Мы вроде собирались сегоднятренироваться.
Сегодня суббота. Я совсем забыла. Всегда забавно, насколькоординарна жизнь, даже когда тебя пытаются убить. У меня было такое чувство,будто Ронни должна знать про эту ночь. Вещь настолько экстраординарная должнабыла затронуть всю мою жизнь, но так не получалось. Когда я со своей рукойлежала в госпитале с шинами и трубками, торчащими отовсюду, моя мачехапродолжала жаловаться, что я все еще не замужем. Она волновалась, что я взрелом возрасте двадцати четырех лет останусь старой девой. Джудит не из тех,кого называют эмансипированными женщинами.
Моя семья не интересуется особо, чем я занимаюсь, какрискую, какие травмы получаю. И потому не обращают внимания. Кроме моего сводногобрата, которому шестнадцать лет. Джон считает, что я чувиха классная, клеваяили как там у них теперь говорят.
Вероника Симс – дело другое. Она моя подруга, и она всепонимает. Ронни – частный детектив. Мы навещаем друг друга в больнице поочереди.
Я открыла ей дверь и впустила ее, придерживая болтающийся убока пистолет. Она окинула меня взглядом и сказала:
– Черт возьми, у тебя ужасный вид.
Я улыбнулась:
– Зато мой вид соответствует самочувствию.
Она вошла, бросив спортивную сумку на стул.
– Ты мне можешь рассказать, что случилось?
Это было не требование, а вопрос. Ронни понимала, что невсем можно делиться.
– Ты извини, что я сегодня не смогу тренироваться.
– Кажется, ты сегодня уже получила хорошую нагрузку.Пойди, отмочи руки в раковине. Я сделаю кофе. О'кей?
Я кивнула и тут же об этом пожалела. Аспирина, аспирина мне.По дороге в ванную я остановилась.
– Ронни?
– Да?
Она стояла в моей кухоньке, держа в руке мерку с зернамикофе. Ростом она была пять футов девять дюймов. Иногда я забывала, насколькоэто много. Люди не могут понять, как мы ходим рядом. Фокус в том, чтобы держатьтемп, и я себя заставляю. Это отличная тренировка.
– Кажется, у меня в холодильнике есть бублики. Можешьсунуть их в микроволновку с сыром?
Она вытаращила на меня глаза.
– Я тебя знаю уже три года, и впервые ты хочешь есть додесяти утра.
– Слушай, если тебе трудно, так не надо.
– Не в этом дело, и ты это знаешь.
– Извини, я это от усталости.
– Иди, полечись, а потом расскажешь, О'кей?
– Ага.
От отмачивания рукам лучше не стало. Как будто я кожусдирала с пальцев. Я промокнула их полотенцем и намазала ссадины неоспорином.“Местный антисептик”, гласила этикетка. Когда я еще наложила пластыри, это былопохоже на розовато-загорелые руки мумии.
Спина была один сплошной синяк. Ребра обозначилисьгнилостным пурпуром. Тут я мало, что могла делать, кроме как надеяться, чтоаспирин снимет боль. Ну, одно я еще могла сделать – подвигаться. Упражнения нарастяжку вернут подвижность и дадут возможность ходить без боли – в какой-томере. Но сама растяжка – это будет род пытки. Ладно, это можно сделать потом.Сейчас надо поесть.
Мне чертовски хотелось жрать. Обычно мысль о еде до десятиутра вызывает у меня тошноту. Сейчас меня тянуло к еде, тянуло неудержимо.Странно. Может быть, от стресса.
От запаха бубликов и плавящегося сыра потекли слюнки. А отзапаха свежего кофе я была готова сжевать диван.
Я заглотала два бублика и три чашки кофе, пока Ронни сидела,потягивая только первую чашку. Подняв глаза, я увидела, что она на менясмотрит. Серые глаза изучали меня. Я видала, как она так смотрела наподозреваемых.
– Чего? – спросила я.
– Ничего. Ты уже можешь перевести дыхание и рассказать,что случилось?
Я кивнула, и на этот раз это уже не было так больно. Аспирин– дар природы современному человеку. Я рассказала ей все с момента звонкаМоники и до встречи с Валентином. Я не рассказала ей, что все это происходило в“Цирке Проклятых”. И опустила историю с голубыми огнями на лестнице и голосомЖан-Клода у меня в голове. Что-то мне подсказывало, что это тоже опаснаяинформация. Своим инстинктам я научилась доверять, и потому все это оставилапри себе.
Ронни свое дело знает. Она поглядела на меня и спросила:
– Это все?
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
