— Что это?
— Что здесь упало?
— Ты цел, Дик?
Они ворвались в комнату и застыли как вкопанные, пораженные масштабом разрушений, а потом перевели взгляд на Дика, чтобы понять, насколько он пострадал.
— Ваших рук дело? — угрожающе спросила Марджери.
— Нет, что вы, миссис Фаэторн! — воскликнул Ио.
— Балка давно держалась еле-еле, — поддакнул Таллис.
— Потом разберемся, — пригрозила Марджери. — А пока я должна найти другое место, где бедняжка Дик сможет спокойно провести ночь. Пойдем, мой мальчик, все уже позади.
И Марджери увела Ричарда, заботливо обняв за плечи.
Как только они вышли, Мартин Ио принялся отвязывать веревку, прикрепленную к нижней балке. Веревка тянулась через щель в полу прямо в их комнату. Мальчики планировали резко дернуть за нее и устроить несчастный случай, но при этом собирались выбить только нижнюю балку. Удара по голове вполне хватило бы, чтобы Ричард не смог играть в пьесе. Ничего более серьезного они не замышляли.
Стефан Джадд внимательно изучил слуховое окно.
— Остальные три балки были крепкими, — заметил он. — Должно быть, кто-то раскачал их, иначе бы они не свалились.
— Кто же этот кто-то? — спросил Таллис.
— Не знаю, — с тревогой ответил Ио. — Но если бы Дик лежал в кровати, когда вся эта конструкция полетела вниз, то он наверняка никогда больше не вышел бы на сцену.
Происшествие лишило заговорщиков присутствия духа. Мальчики стояли среди обломков, пытаясь найти отгадку. Маленький несчастный случай, который они замыслили, неведомая рука превратила в смертельно опасное происшествие.
Очевидно, кто-то узнал об их плане.
Сьюзен Фаулер отправилась в Лондон за мужем взволнованной молодой женой, а вернулась в Сент-Албанс безутешной вдовой, чья жизнь лежала в руинах. По прошествии времени чувство потери не притуплялось. Словно глубокая рана, которая с каждым днем болит все больше.
Мать окружила Сьюзен сочувствием, старшая сестра часами сидела с ней, добрые соседи проявляли участие, но никто не был в состоянии облегчить нестерпимую боль. Даже священник не мог утешить Сьюзен. Присутствие духовника напоминало бедной женщине о том дне, когда он обвенчал ее с Уиллом Фаулером.
Горе кралось за Сьюзен и в спальню и особенно нестерпимо мучило по ночам.
— Доброе утро, папа.
— Господи, девочка моя! Зачем ты встала в такую рань?
— Не спалось.
— Иди-ка в постель, Сьюзен, тебе нужно отдохнуть.
— Какой уж тут отдых…
— Подумай о малыше, доченька.
Она поднялась ни свет ни заря после очередной мучительной ночи и спустилась в первый этаж маленького домика, где жила с родителями и сестрой. Отец был колесным мастером, и ему пришлось встать с первыми петухами: вчера в поле перевернулась подвода, и одно из колес бесславно погибло, а подвода срочно требовалась на уборке урожая.
Наскоро позавтракав хлебом и молоком, отец Сьюзен предпринял еще одну попытку отправить дочь спать. Сьюзен покачала головой и устроилась на старом деревянном стуле. Ребеночек уже давал о себе знать — Сьюзен часто чувствовала его движения.
Отец прошел по каменным плитам, отодвинул толстый железный засов и ободряюще кивнул Сьюзен, но она даже не заметила.
За дверью он чуть было не споткнулся о неожиданное препятствие, перегородившее проход.
— Что за черт? — воскликнул он.
Сьюзен без особого любопытства подняла голову.
— О Боже!
Отец рассматривал вещь с подозрительностью, свойственной деревенским жителям. Это или подарок дьявола, или работа высших сил. Прошло несколько минут, прежде чем он победил суеверия, внес новый предмет в дом и поставил на стол перед Сьюзен.
Это была колыбелька — маленькая, простенькая детская кроватка, вырезанная из дуба. Сьюзен Фаулер безучастно посмотрела на неизвестно откуда взявшуюся колыбель, а потом ее лицо осветила улыбка:
— Это подарок для малыша.
Глава 8
На следующее утро Николас Брейсвелл первым делом высказал свои претензии Кричу.
— Ты, должно быть, ошибся, — отпирался тот. — Меня вчера не было в «Куртине».
— Но я видел тебя собственными глазами.
— Ты меня с кем-то спутал, — горячо защищался актер. — Меня вчера вообще не было вблизи Шордича.
— Тогда где ты был?
Крич вызывающе замолчал, сжав губы. Николас не отставал:
— Ты должен был быть здесь, Бен.
— Мне никто не говорил…
— Я сам тебя предупреждал, при свидетелях, так что не стоит притворяться, будто и этого не было. Костюмер ждал тебя, а ты так и не соизволил появиться.
— Я… не мог… — Он бросил на Николаса сердитый взгляд, а потом протараторил заранее заготовленную историю: — Я ходил в таверну «Ягненок и флаг». Вообще-то я зашел туда в полдень пропустить стаканчик, но встретил старых приятелей. Ну, поболтали, выпили. Время пролетело незаметно. Не успел я и глазом моргнуть, как заснул прямо за столом.
— Не верю ни единому слову! — заявил Николас. — Придется оштрафовать тебя за прогул, Бен.
— Что ж, штрафуй.
— Шиллинг.
Актер ошарашенно замолчал. Шиллинг — это слишком много для человека, который получает в неделю всего в семь раз больше. У Крича была куча долгов, и он не мог себе позволить расстаться с такой огромной суммой. Но Николас был непоколебим.
— Ты сам виноват, — подчеркнул он. — Когда ты изменишься? Раньше я покрывал тебя, Бен, но пора положить этому конец. Десятки актеров мечтают о работе в труппе. Если так и дальше пойдет, мы возьмем кого-то вместо тебя.
— Не тебе решать, — проворчал Крич.
— Предпочитаешь обсудить этот вопрос с мистером Фаэторном?
— Нет, — ответил Крич после некоторой заминки.
— Он бы дал тебе пинка под зад несколько месяцев назад.
— Я отрабатываю свое жалованье.
— Да, отрабатываешь. Когда ты здесь. А не когда шляешься по кабакам или тайком ходишь в «Куртину».
— Это был не я!
— Я не слепой, Бен.
— Прекрати называть меня лжецом.
Крич вскинул кулаки, но благоразумие взяло верх. Угрозами от суфлера ничего не добьешься.
— Шиллинг, Бен.
Бенджамин Крич рискнул бросить на Николаса еще один недовольный взгляд, после чего ретировался в дальний угол гримерки. Разговор отрезвил его во всех смыслах слова.
Сэмюель Рафф, издали наблюдавший за перебранкой, подошел к Николасу.
