они с Ефимом были на одном уровне, и у последнего появилась прекрасная возможность заглянуть чуть глубже в разрез кофточки. Ещё и эта проклятая зелёная ткань, которая тянулась слишком хорошо, и слишком хорошо повторяла очертания тела, показывая… Не только мышцы. Далеко не только. И задорно торчащие бугорки сосков оказались из всего этого не самым страшным.
Ефим сам не заметил, как сделал два шага навстречу. Попытка остановиться с треском провалилась, а руки против воли поднялись вверх, чтобы обнять, прижать к себе…
Нет, безобидные и невинные желания Ефима, как оказалось, совершенно не совпадают с потребностями его демонической сущности, которая перехватила весь контроль над телом. Она имела своё видение относительно того, что должно происходить дальше.
Пальцы Ефима грубо схватили за ворот кофточки и с треском дёрнули его в стороны, разрывая зелёную материю и высвобождая из тесного плена красивую высокую грудь. Ещё движение — и стягивавший тонкую талию ремень упал вниз. Сильный толчок — и полностью покорная чужой воле эльфийка полетела на древесный настил, раскинув руки и запрокинув голову…
Ефиму показалось, что он пропустил удар сердца. Он никогда не поднимал руку на женщину, и всё происходящее сейчас казалось ему в высшей степени возмутительным. Оставалось только надеяться, что он не сделал больно эльфийке, которая такого точно не заслуживала…
И зачем только он подумал о боли? Сразу после этой мысли его тело обрушилось на лежащую Эльтодреель и схватило её за горло, другой рукой начав стаскивать с эльфийки штаны. И помешать этому было никак нельзя.
— Бэ… Бля! — Ефим вдруг понял, что может говорить, и тут же закричал: — Эй, ты, херувим херов! Ты где?! Это что, соответствует твоим понятиям о нравственности и порядочности, маленький ублюдок?!
После этого парня выгнуло дугой от электрического разряда, но это совершенно не помешало его телу продолжать творить непотребство — оно уже успело сильным рывком раздвинуть колени Эльтодреели и сейчас возилось, устраиваясь между ними.
— Ёбаный стыд! Семиногий пиздохуй! Хуеблядское пиздопроёбище! — начал кричать Ефим одну фразу за другой, провоцируя крылатого пупса, который остервенело бил крыльями где-то над правым плечом и почти непрерывно сыпал искрами, исправно реагируя на каждое ругательство. Но слетевшее с катушек тело этого просто не замечало.
— Херувим, ты дырявый гондон штопаный… Я твою мамку… Ояебу…
Наконец, в ход пошёл главный аргумент: полный паралич, само собой, сопровождаемый другими стимулирующими воздействиями. И это всё-таки подействовало. Руки Ефима подкосились, и он упал лицом прямо между грудей Эльтодреели. Несмотря на жалящих пчёл и гуляющие по телу электрические разряды, заставляющие конвульсивно содрогаться, Ефим умиротворённо улыбнулся. У него получилось!
Но покой, если это можно было так назвать, продлился недолго. Рядом мелькнуло что-то зелёное, и Ефима грубо оттолкнули с Эльтодреели, сильными болезненными пинками откатив в сторону.
Глаза, как и другие лицевые мышцы, с трудом, но всё же двигались. В отличие от остального тела. Поэтому, после некоторого усилия у Ефима удалось-таки скосить взгляд туда, где мелькали мутные зелёные пятна… Хотя он и так уже догадался, что произошло.
На площадке перед Домом Старейшин появилось несколько эльфов. На этот раз — не девушек, а именно мужского пола. Видимо, тот самый отряд, который уходил на охоту. Решили вернуться они очень вовремя…
— Дуры ушастые, что вы тут за бордель устроили? Совсем одних оставить нельзя… Демона притащили в деревню, подумать только! У вас вместо мозгов одни бабочки в головах! Дуры, как есть, дуры! Так и знал, что без меня ничего путного не будет! — один из остроухих властным голосом распекал сгрудившихся в стороне представительниц прекрасной половины своего племени. Феи испуганно прижимали крылышки, эльфийки понуро опускали взгляды. Все угрюмо молчали…
Заносчивый блондинчик выглядел тем, кто доставит серьёзные неприятности. Но это было не самой большой проблемой. Взгляд Ефима против воли прикипел к происходящему чуть дальше, в стороне.
Один из эльфов упал на колени перед Эльтодреелью и обнял её. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы среди всех прочих звуков различить слова, которые он говорил.
— Эль! Дорогая! С тобой всё в порядке, любовь моя? Что он с тобой сделал? Что это грязное животное сотворило с тобой? Эль, я клянусь весенней листвой и нашей Богиней — этот монстр заплатит за всё!.. Он умрёт в страшных муках! Обязательно на твоих глазах! Слышишь, Эль? Ты слышишь меня?.. Ответь!..
Ход 3. Коричневый игрок
— Эй, ты! Гадкий тролль! Ты поплатишься! Ты умрёшь в страшных муках, прямо на моих глазах! Я буду смотреть, как ты страдаешь! Ты слышишь меня? Ответь! Хватит меня игнорировать!
Тонкий девичий голосок надрывался уже минуты две, а Пётр всё сидел, традиционно обхватив голову руками. Он никогда не любил детей, особенно маленьких девочек. Он даже, можно сказать, боялся их, совершенно не понимая, как с этими маленькими дьяволятами обращаться. Когда очередная мамина подруга приходила в гости с малолетним отпрыском, и Петра просили за ним присмотреть, это всякий раз становилось настоящим кошмаром…
— Я покажу этим лодырям, стражникам, которые не уследили за тобой! Они ещё очень сильно пожалеют, что плохо выполняют свои обязанности! А вот тебя… Тебя, гадский тролль… Я обязательно попрошу, чтобы для тебя сделали самый большой, самый горячий костёр! Вот!
Пётр меланхолично покачал головой и вновь обхватил её руками. Похоже, это те самые пытки и мучения, которыми грозил всю дорогу до деревни тип в сутане. Это было действительно невыносимо. Уж лучше костёр, чем слушать проклятые вопли…
— Как ты посмел обидеть моего братика? Ты, чудище! Мой бедный братик прибежал домой, весь в крови… Сказал, что ты ударил его… Костью! Человеческой!
Поняв наконец причину, по которой эта мелюзга пришла к нему капать на мозги, Пётр аж взвился от возмущения. От всей его меланхоличной апатии не осталось и следа.
— Чего? Ты пришла сюда доставать меня из-за одного из этих… — договорить фразу не вышло. Системная кара за отсутствие стихов и брани была неумолима, и Петра скрутило от жуткой боли, от которой некуда было деваться.
Из-за этого начало ответа прошло мимо ушей — но там наверняка не было ничего важного. Девчонка всё продолжала, и продолжала обвинять сидящего в
