себе найденные в кармашках, пришитых к внутренним сторонам ремней, девятнадцать маленьких медных монет без дырок номиналом в один сен, название которых было отчеканено, в том числе, и на английском языке, четыре серебряных в пять сен и у высшего рядового аккуратно свернутую трубочкой банкноту в десять йен зеленовато-серого цвета со светло-коричневой, темно-серой, черной и красной раскраской. На одной стороне слева в овале изображен храм, справа — мужик в черной шапочке и с усами и бородой и везде надписи иероглифами, прочесть которые мне не по силам, на другой — в центре бегущий кабан между цифра десять на соприкосновении четырех вычурных кругов, напоминающих лепестки цветка, дальше надписи красными иероглифами, а выше рисунка крупно темным цветом на английском языке написано «Великая Япония» и ниже и мельче — «Обязывает к выплате предъявителю десять иен золотом». В одной йене сто сенов. Ее сейчас обменивают на полтора грамма золота — в два раза дороже, чем рубль. Когда я отправился в путешествие по эпохам, за рубль, который тогда презрительно называли деревянным, давали около трех йен.
Поехав еще немного по дороге, добрался до перекрестка, неподалеку от которого, восточнее, валялись конские «каштаны», свежие. Наверное, вывалил один из жеребцов японского патруля. Возле них скакали, чирикая, два воробья. Нет на них Мао Дзедуна!
Там я и дождался караван.
— Сделаем привал здесь? — спросил ехавший на первой подводе, бывший начальник железнодорожной станции Порт-Артур, облаченный в красно-оранжевую фуражку и черную двубортную шинель с расположенными поперек плеча, зелеными погонами с серебряными косыми полосками в два ряда, который за день проходил пешком от силы километр, и при этом вид у него был такой же смурной, как у лошади, которая тянула его.
Я показал на конские «каштаны» и сообщил:
— Оставил японский патруль, поскакавший в ту сторону. Так что нам надо убираться подальше и побыстрее.
Весть эта разнеслась по всему каравану. Возницы, не говорившие на русском настолько хорошо, чтобы понять мои слова, тоже догадались, что я сказал, и без понуканий начали постегивать своих малорослых лошадок. Никто не хотел застрять в этих краях надолго.
26
Мукден оказался средним городом по китайским меркам. Когда-то был столицей маньчжуров, но потом они захватили Пекин и перебрались туда. Возле железнодорожной станции находился русский поселок из одно-двухэтажных домов, по большей части деревянных, хотя попадались и гибриды — первый этаж из камня. Там были магазины, бани, парикмахерские, фотоателье, рестораны, церковь и даже гостиница «Амур», причем портье так и не смог ответить на мой вопрос, название это в честь бога или реки? Я снял номер люкс за четыре рубля, в котором были гостиная, спальня и отдельная комната с ночной посудиной и жестяным красным умывальником. Водопровод пока не добрался сюда, как и электричество. Улицы освещались газовыми фонарями. Каждый вечер фонарщик с лестницей на плече переходил от одного к другому, зажигая их, а утром тушил. Зато в гостинице была своя конюшню, причем, как постояльцу номера люкс, постой одной лошади был бесплатен, а за вторую надо было доплатить двадцать копеек в сутки.
Первым делом я сходил в русскую баню. Поскольку пришел первым из нашего каравана, а других посетителей не было, банщик успел от души отхлестать меня распаренным березовым веником. Потом подошли остальные, и я охладился в купели с холоднючей водой и отправился в ресторан, который назывался — да-да! — «Париж». Впрочем, официант во фраке, а не половой в переднике, как в трактире, заверил меня, что шеф-повар у них француз. Позже у меня были основания поверить ему. Я еще подумал, за каким чертом француза занесло в эти (е…я) далекие от цивилизации места⁈ Видимо, платили здесь намного больше, чем на его родине. Работало заведение до поздней ночи. В зале на невысоком помосте играл ансамбль из пианиста, скрипача и флейтиста. Мешали они не сильно, не сравнить с пьяными офицерами, составлявшими большую часть посетителей. Официант, достаточно гибкий для его лет пятидесяти, вручил мне толстое меню в кожаном переплете, в котором каждый вид блюд и вин был на отдельной странице с золотой виньеткой. День был постный, поэтому я, уставший от мясной пищи за время перехода, решил отдать дань религии и заодно сыграть в гастрономическую рулетку, поскольку многие названия были неизвестны мне. Под рюмку водки заказал знакомую осетрину с хреном, а вот под бутылку белого легкого сухого сотерна — загадочный борщок с дьяблями, оказавшийся французским свекольным супом, к которому подали гренки, натертые перцем и сыром, затем не менее неизвестное тюрбо отварное с голландским соусом, оказавшееся палтусом, и на десерт шарлот глясе из фисташкового мороженого — слои бисквитов с вареньем из красной смородины и мороженого. Всё это удовольствие обошлось мне с чаевыми в два рубля с полтиной — раза в два дороже, чем в недешевом порт-артуровском трактире. Порции были большие, из-за стола выбрался с трудом. До гостинцы прогулялся пешком по освещенной газовыми фонарями улице, хотя возле ресторана поджидали десятка два рикш-китайцев. Ночью мне снилось, что я завернул на перекрестке не в ту сторону и наткнулся на японцев, которые не поверили, что купюра в десять йен принадлежит мне.
На завтрак я продолжил играть в гастрономическую рулетку, заказав консоме. оказавшееся обычным куриным бульоном, с пирожками с капустой и гурьевскую кашу — похабную манку — с кедровыми орешками, запив привычным черным чая со свежим кренделем.
Поленившись побриться в номере, сперва отправился в «Парикмахерскую Паскулеску И. В.», расположенную на первом этаже соседнего каменно-деревянного двухэтажного здания, где обходительный курчавый валах, как сейчас называют румын, в белой рубашке с длинным рукавом и черных фартуке и брюках коротко подстриг меня и тщательно выбрил. Обычно я редко доверяю свою шею опасной бритве в чужой руке, но на этот раз сделал исключение и не пожалел. Рука у мастера была легкая. После опасной бритвы у меня долго «горит» кожа на шее и часто бывают порезы, а на этот раз ни одного и дискомфорта почти не было, может быть, благодаря компрессу салфеткой, смоченной теплой водой с «О-де-Колонъ (Вода из Кёльна) Освежительный товарищества Брокар и Ко» с непривычным для меня, но не раздражающим ароматом. Заодно мастер рассказал последние новости с фронта: Порт-Артур еще держится, а южнее Мукдена позиционные бои.
Следующим пунктом был расположенный рядом с железнодорожной станцией, впрочем, весь поселок возле нее, воинского склада — длинного высокого одноэтажного здания из красно-коричневого кирпича, образующего прямоугольник с арочным проездом в северной стороне, где по моей просьбе старший караула, ефрейтор, позвал штабс-капитана
