потом вся вот эта круговерть.
— Конечно, когда тебе собой заниматься, когда у тебя уже новый ухажер, когда еще с моим сыном не развелась, — в голосе как будто соли насыпали.
— Теперь и вы думаете, что это ребенок Олега?
Жду, что она сейчас или влепит мне пощечину, или мораль читать начнет.
— Нет, я так не думаю. Я уже поняла, что Артур настолько не в ту сторону свернул, что его трудно исправить. Он мой сын, но и тебе я вреда не хочу. Ребенок в такой обстановке не вырастит хорошим человеком. Это я уже на Артуре поняла. Можешь на меня рассчитывать.
Накладывает в пиалу творог со сметаной. Два яйца на сковородку. Смотрю на нее с опаской, не понимаю, могу ли ей доверять. Мне казалось, что поначалу свекровь была не очень рада нашему союзу, потом вроде смирилась. А тут ситуация еще интереснее получается.
— А ты Артура после драки видела? — отрывает взгляд от сковородки.
— Да не было никакой драки. Они потолкались и все.
Свекровь достает телефон, открывает фотографии и подходит ко мне. На снимке лицо Артура в крови, глаз заплыл, голова перевязана.
— Это неправда. Олег из ресторана ушел со мной.
— Я знаю… Я знаю больше, чем ты думаешь.
— А Олег?
— Забудь об этом человеке. Считай, что для тебя он умер…
Глава 33. Рискую мордой
— Медичке не хами, она у нас баба с претензией на гениальность. Рентген нашла, сейчас все перепишет. Глянем, что по побоям, и если что у нас тут есть пара своих людей, аккуратно “разрисуют”. Недельку синий походишь, а потом все заживет, как на собаке, — низкорослик суеттится передо мной.
Заходим к медичке. Тучная тетка, думаю, ей хорошо за пятьдесят. Комнатуха маленькая, вонючая, несет сырыми потными носками. На подоконнике полная пепельница.
— Ну… — тетка многозначительно на меня посмотрела. — От армии будем отмазывать?
Дура делает вид, как будто не знает, что мне от нее нужно.
— Мне одного не очень хорошего человека посадить надо. Как можно на больший срок.
— Ну нос нарисуем для снимков. Руку забинтую, а вот глаз или каждый день подрисовывать надо, или у нас есть прекрасные “художники”. Сделают быстро, так что не сотрешь, — что-то перекатывает во рту. — Шрамы украшают мужчин, у тебя вот рожа нормальная, сразу видно, не из этих.
— Миронова, ты свои размышления потом расскажешь, — низкорослик вмешивается в разговор. — Нам надо, чтобы наверняка. И он, и второй не самые простые люди. А то завтра, где поймают, камеру в морду, как потом оправдываться будем?
Потом поворачивается ко мне, окидывает взглядом с головы до ног.
— А, может, мы и правда тебя аккуратно приложим. Ну вдруг что, сразу паленку почувствуют. И папенька ваш не очень рад-то будет.
— И стоило тогда сюда тащиться? Что в вашем отделе не нашлось того, кто мне по морде заедет?
— Кроме Мироновой, — низкорослик кивает на толстуху, — справку нам никто не даст, поэтому мы и здесь. А отмудохать я тебя и сам могу, не сомневайся.
Отличная пара — мент и медичка, оба, как будто на сливочном масле выращены. Оба одинаково отвратительные.
— Ладно, если для дела надо, то пойдемте, только побыстрее. Я тут и так драгоценное время теряю.
Низкорослик громко шмыгает носом, хочет сплюнуть, но останавливается.
Кивает мне головой, что я расцениваю, как “пойдем”.
Идем по коридору, здесь на редкость немноголюдно. Мент по очереди заглядывает в кабинеты, как будто кого-то ищет.
Заходит в кабинет, на нем нет таблички. Жду в коридоре. Хочется помочиться где-нибудь в углу, чтобы потом воняло у них всю жизнь.
— О, парни! Дело есть! Нужно парня аккуратно отметелить, чтобы было не сильно больно, но красиво. Чем больше крови, тем лучше, — низкорослик скрывается за дверью, дает кому-то указание. Слышу только ржач каких-то тварей.
— Мы обычно наоборот — чтобы очень больно, а следов не оставалось. Так не пойдет?
Снова ржут. Если бы мне не нужно было наказать и Линку, и Демьянова, я бы сейчас тут все по кирпичам разобрал. Надавал этим кабанам по жирным противным рожам.
Выходят два парня, мне ровесники. На мордах столько наглости и спеси.
Тишину коридора разрывает музыка на моем телефоне. Папаша очнулся.
— Ну, с тебя уже побои сняли?
— Нет, жду, когда мне их до конца нарисуют.
— Твою мать, деньги этому уроду за что плачу? Смотри, Демьянов уже в ментовке, и нужно сделать так, чтобы эта молодая зеленая гнида в ней сгнила.
— Ты меня к нему подсадить хочешь? Чтобы я его ночью того? — усмехаюсь, чем еще больше бешу отца.
— Кого ты там того, ты ему даже по моде ни разу не заехал. Парни мои узнали, что он тебя, как бык боднул, а ты уже и обоссался. Теряешь хватку, сын. Раньше я тебя из ментовки за драки вытаскивал, платил, чтобы дело на тебя не заводили. А теперь, чтобы тебе морду разукрасили. Ладно, жена твоя где?
— Да, я откуда знаю. Она с этим Олегом ушла.
— Молодец девочка, сначала будем давить, что Демьянов ее грохнул, — слышу, как отец бахает ящиками рабочего стола.
— Ну кто ее грохнул, не чепуши.
— Рот закрой! Нам время надо тянуть, пока босс на нарах, мы у его предприятия что-нибудь откусим. У нас максимум пара дней. А потом я твоему тестю предъявлю, что может приплод-то и не наш. Найду, за что ситуацию притянуть, и от его доли чуть откушу. Так бизнес делается, сынок.
— А я думал, так лохов разводят. Почему пара дней?
— Ты думаешь, за твою, даже если и оторванную башку Демьянову что-то будет? Он в отличии от тебя хорошую репутацию имеет, деньги, адвокаты и юристы не хуже наших.
— Пипец, я своей физиономией рискую непонятно для чего.
Ладно, тут уже ждут, почти очередь выстроилась, чтобы по ГОСТу все сделать.
Идем дальше по коридору. Заходим в каморку. Парень, что повыше с размаху бьет по переносице. Кровь с соплями салютом. Второй удар, третий.
Зверею. Кидаюсь на него, два удара в голову.
— Э-э, ты руками не маши, отец за это не платил, — низкорослик повис на мне. — Ты сам к нам пришел.
— К медичке веди, — делаю несколько фотографий на телефон. Отправляю отцу и матушке.
Тетка на месте. Смотрит на меня с отвращением.
— Ты тут кровью своею не залей, уборщиц за тобой подтирать нет, — разворачивает сосательную конфету типа “барбарис”. Кидает ее в рот и громко причмокивает, кладет стопку бумаг. — Если что тебя здесь не было, и помни тетину доброту.
Рукавом стираю
